– А чего вы не на Красной площади?
– Ничего, придет время, будем и на Красной, – ответил рабочий и хитро подмигнул мальчику.
– А чего же вы празднуете?
– Празднуем? – Парень задумался. – Силушку, браток, проверяем, нашу, рабочую, ту, что и царя скинула, и еще кой до кого доберется. Понял?
– Понял, – проговорил Лёшка и помчался назад к пролетке.
Дождь успокоился, перестал моросить. Выглянуло солнце. Вначале робко, крадучись по крышам соседних домов, потом спустилось на улицы. И вдруг жгучими весенними лучами залило все: и Москву-реку, и Яузу, и идущих людей, и пролетку.
Демонстранты запели: «Вставай, подымайся, рабочий народ, иди на борьбу, люд голодный…»
«Выходит, и тут, как в Голодай-селе», – мелькнуло в голове мальчика.
Воробьевы горы
Май не принес москвичам большой радости. С трех до двух фунтов в месяц сократили выдачу сахара, с фунта до трехсот граммов в день – хлеба, в два раза снизили потребление электричества. Снова, как при царе, забастовали заводы. Рабочие требовали повысить заработную плату. Так было на фабрике Ханжонкова, на слесарно-механическом заводе «Д. Людвиг и В. Кушников» и в других местах.
К концу месяца положение и вовсе обострилось. Появились призывы: «Долой министров-капиталистов!», «Никакого доверия Временному правительству!».
Лёшка и в первые дни привозил мало денег. А теперь так и вовсе. Мальчик часто возвращался домой с пустыми карманами.
– Ты что, – обозлился как-то дядя Ипат, – нынче снова ничего не привез?! – Потом посмотрел пристально на Лёшку, притянул к себе: – Крадешь деньги, стервец! Крадешь. Я тебе покраду!
Зыков все чаще и чаще стал напиваться. Бил и Лёшку, и Дуняшу, и тетку Марью. Ругался, что дорог овес, грозился продать Буланчика и выгнать Лёшку.
Единственная радость у мальчика – встречи с Наташей. Уедут они к Тверскому бульвару или к Чистым прудам, переберется девочка на козлы, возьмет в руки вожжи: «Но, пошел!» Смелая Наташа, ловкая. Бежит Буланчик, приседает пролетка от тряски по булыжной мостовой. Хорошо Лёшке!
– Эй, берегись! Эй, сторонись! – кричит прохожим Наташа.
Смеется Лёшка.
Любил Лёшка рассказывать Наташе всяческие истории. Мастак был. Уж такое придумает! Особенно про генерала Зыкова. Получалось из Лёшкиных рассказов, что более храброго генерала, чем Зыков, в русской армии нет. Кто один разбил австро-германскую армию? Зыков. Кто спас русскую армию от окружения в прошлом году? Зыков. С генералом Зыковым даже бывший царь за ручку здоровался!
Затаит Наташа дыхание, слушает.
– Еще, еще, – просит рассказчика.
Как-то в воскресный день Лёшка с Наташей уехали на Воробьевы горы, вылезли из пролетки, помчались к Москве-реке. Вода была холодной, и никто не купался. А вот Лёшка разделся – и бух в воду.
– Не надо! Не надо! – закричала Наташа.
А у Лёшки от этого только задору прибавилось. Отплывает от берега всё