Не добежав квартала до Аптечной улицы, мальчик неожиданно столкнулся с Дарьей. Генеральская прислуга остановилась, всплеснула руками.
– Ох, батюшки, как же ты теперь?! – Она обхватила Лёшку, прижала к себе.
Мальчик опешил.
– Сиротинушка! Да как же ты теперь? Чай, и тебя арестуют, – принялась причитать Дарья.
Лёшка опешил и вовсе.
– Арестуют, арестуют, – зачастила прислуга. – Мастеровой-то в потертой куртке не зря про тебя расспрашивал: и давно ли живешь, и сколько лет от роду, и про родителев. Послала меня барыня за лекарствами, – принялась рассказывать Дарья, – а в аптеке народу… И чего было, и чего было!.. А она как бабахнет!
– Кто бабахнет?
– Бомба, бомба в подполье у аптекаря. Да там целый склад, – тараторила Дарья, – пулеметы, гранаты, пушки… Аптекаря-то арестовали.
Лёшка похолодел.
– Сиротинушка ты моя, – опять запричитала генеральская прислуга, – уезжай, уезжай. Ты сказывал, дед-то у тебя на деревне есть. Арестуют они и тебя. Мастеровой-то все: «Тут мальчик, – говорит, – такой шустрый». Все про тебя допытывал. Беги. Уезжай. Я тебе и денег на дорогу дам. – Она схватила мальчика за руку и потащила прочь от Аптечной улицы.
…В этот же вечер Дарья отвела Лёшку на Николаевский вокзал, купила билет, сунула вареных яиц на дорогу.
– Станцию не проспи! – кричала на прощанье. – Деду привет!
Раздался свисток. Колыхнулся вагон. Звякнули буфера. Поплыла платформа. Застучали колеса.
Лёшка глянул в окно. Прощай, Питер!
Глава вторая
Голодай-село
Дед Сашка
Длинной горбатой улицей растянулось село Голодай. Легло оно между лесом и рекой Голодайкой, повиснув ветхими, скособочившимися избами над самой кручей. И только в центре села, на самом высоком месте, как напоказ, ладный дом с каменным низом. Резное крыльцо. Дубовая дверь. Вывеска: «Лавка. Пафнутий Собакин».
В Голодай-селе Лёшка уже бывал: приезжал вместе с бабкой Родионовной в гости к деду Митину.
Минуло три года. И вот Лёшка снова идет по голодаевской улице. Прошел мимо лавки Собакина, свернул в проулок, спустился к овражку. Тут у самой околицы – старенький дом, подгнившие бревна, дырявая крыша, единственное оконце подслеповатым глазом смотрит на мир. Это и есть изба старика Митина или, попросту, деда Сашки. Лёшка ударил в дверь.
– Кто там?
Дверь отворилась.
– Лексей! – закричал старик. – Ить ты. Откуда ты взялся?! – Смотрит дед Сашка, не верит своим глазам. – Вот так гость! Ну и дела. Лёшка, внучек, пожаловал! Заходи, заходи, – засуетился старик.
Лёшка переступил порог, глянул по сторонам. Все тот же стол, та же лавка, те же поленья в углу, и дед Сашка тот же самый, такой же маленький, с бородавкой на правой ноздре.
– Ты что же, насовсем или как? – обратился старик.
– Насовсем.
– Тебя что же, аптекарь прогнал или что другое?
– Я сам не схотел, – ответил уклончиво Лёшка.
– Эна