Вот так Нинка сэкономила деньги, вернее, как оказалось потом, просто сбила цену до настоящей – платье было далеко не эксклюзивным, и мы нашли его в Интернете.
А еще решила извести будущего муженька, начиная со дня бракосочетания.
После этого салона мы побывали еще в парочке. Журавль зверствовала. Купила длинную, совершенно неподходящую платью розовую фату с вуалью, длинные серебряно-голубые перчатки и совершенно ужаснейшие ботиночки. Я была уверена – она станет самой запоминающейся невестой.
Кроме того, Нина хотела заставить и меня, как свидетельницу, купить нарядное платье, но мне пришлось отказаться.
– Сейчас можно и без свидетелей замуж выходить, – заявила я подруге. – А я вас у входа подожду. Осыплю лепестками роз и рисом в лицо кину.
Журавль гнусно усмехнулась в ответ. Кажется, она уже представляла, в каком шоке будет бедный Ипполит.
По магазинам мы ходили еще долго, а после по привычке заскочили в кафе. Нинка тратила деньги так, как будто бы в их семье было все в порядке. Но в этот раз я заявила, что платить буду за нас обеих сама.
Дома я оказалась почти за полночь. И, лежа в постели, переписывалась с Антоном, который наконец появился в сети – освободился от работы в студии, где пахал, по-моему, как проклятый, по двенадцать часов в сутки.
Переписывались мы не слишком часто – он предпочитал разговаривать, лучше всего по скайпу, чтобы была возможность не только слышать, но и видеть друг друга, однако в общении через сообщения я видела свое очарование. Этакую подростковую трогательную романтику. Видя лишь текст своего собеседника, я могла давать волю своей фантазии – представлять лицо и его выражение, голос – тембр и громкость, и даже эмоции… К тому же это напоминало мне переписку на бумаге, может быть, не такую сокровенную, однако остающуюся на долгую-долгую, почти вечную память. Наши сообщения сохранялись, и я могла перечитывать их историю тогда, когда мне вздумается.
«У меня есть несколько свободных минут, и я весь твой, Катя», – писал Антон. Мне казалось, что Тропинин сейчас на чем-то сосредоточен и, наверное, занят, но я была благодарна, что он нашел немного времени для меня. А еще я почти слышала его голос – негромкий, ласковый, и от этого становилось уютно и хорошо.
И когда этот человек успел стать таким близким?
«Ты всегда и весь мой:)», – дурной пример заразителен, и я иногда становилась самодовольной, словно Нинка.
«Мне нравятся твои мысли. Все хорошо?» – Антон постоянно задавал мне этот вопрос, как будто бы боялся обратного.
«Все хорошо:) Хожу по магазинам, скучаю по тебе… А ты как? Что делаешь?»
Простые вопросы и не менее простые ответы – но отчего мне хочется улыбаться, и в солнечном сплетении так тепло и слегка волнительно? Или счастье действительно бывает в простом?
Потому что ты влюбленная дура – ответ прост, да!
Вместо ответа Антон прислал мне фотографию. На ней, по всей