– Да это, ваше благородие… Тут вот… – Иван растерянно протянул вперед орущего ребенка, неистово тянувшего свои ручонки к лежащим на земле мужчине и женщине – В траве вот схоронился… Ну я это…
Казаки сгрудились вокруг такой неожиданной и радостной находки. Пусть и нехристь, но живой. Мальчонка, на вид которому было года полтора, сучил кривыми ногами и сипло уже даже не визжал, видимо, смирившись со своей долей, а жалобно стонал.
– Надыть мальца закутать во што-то – со знанием дела произнес старый казак Ерофеич, воспитывающий уже пятого внука..
Тут же у кого-то нашелся шерстяной шарф. У другого казака вообще отыскались вязаные носки. Так и нарядили мужики обессилевшего ребенка.
– А чаво теперь с ним делать-то?
– Ну не бросать же ево тута…
– Эко ж ему досталось! Матку убили ироды. Да и батька евоный, поди, рядом мертвый лежит…
Казаки вопросительно поглядывали на командира. Рогожников, до селе наблюдавший за всем происходящим со стороны, кашлянул, чтобы скрыть вдруг нахлынувшее волнение и сказал:
– Пацаненка забираем с собой. Будем решать его судьбу в Троицке – и, обернувшись к Мякишеву, добавил – Везет тебе, казак, на спасенные души. Видать дар у тебя.
Иван переложил с руки на руку затихший сверток и смущенно ответил:
– Ваше благородие, это тот самый приблудный киргиз. Ну тот, который весной… Вон на нем и рубаха моя… Жинка моя ему отдала тогда… А это – он кивнул в сторону уже бездыханного тела женщины – мамка его получается…
…Придав всех убитых земле, уже ближе к вечеру отряд подполковника Рогожникова двинулся в сторону Троицка. Преследовать бандитов не имело смысла, они были уже далеко…
***
Восьмому правителю из династии мингов Махаммад Алихану в эту ночь не спалось. Ему было душно и жарко, хотя жаровни во дворце уже давно остыли, а за окнами пролетали редкие в этих краях снежинки. Он откинул шелковое покрывало, и две юные наложницы, лежащие рядом с ним, поежившись в сладком сне, еще плотнее прижались к горячему молодому телу Алихана. Правитель с минуту полюбовался на почти детские фигурки обнаженных девушек, еще час назад так страстно его ласкавших, осторожно отстранил от себя их нежные руки и тихо поднялся с ложа. Потом он заботливо укрыл наложниц покрывалом, накинул халат, валявшийся на полу, и подошел к окну.
Коканд спал. Где-то вдалеке время от времени постукивали своими колотушками сторожа, чуть ближе слышалось звяканье мечей и щитов караульных, гревшихся возле дымящих бочек, обильно политых бараньим жиром. Вдалеке подвывала собака. И над всем этим тихо царствовал пушистый снег. Начавшись с редких колючих снежинок, сейчас он летел мохнатыми хлопьями, покрывая белоснежным саваном все в округе. Вечнозеленые платаны и можжевеловые кусты, растущие под окнами дворца, быстро покрывались поблескивающими под