Вот, что значило зерно, упавшее при дороге, в бурьян, на каменистую почву. Оно не просто не выросло, не просто не сработало, а сработало в обратную сторону. Троя была разрушена. Из-за этого, подписанного честным профессором протеста против своих – пала Троя.
Хотя он был ни в чем не виноват. Ноша была неподъемной. Он не просто согласился, он вынужден был стать:
– Фарисеем.
Здесь можно добавить, что нквд поставил на конвейер производство фарисеев. Ведь это была не просто профанация:
– Подпиши, и ты с нами. – Неправильно думать, что признанием несуществующей вины, хотели просто поиздеваться над бывшим колхозником, капитаном, полковником или генералом, чтобы он чувствовал себя предателем Своих. Главная насмешка здесь в том, что это профанация:
– Покаяния. – Настоящего покаяния. Ведь каяться надо не за свои – как многие думают – грехи, а за чужие. Не за себя, а за своих отцов. За своих друзей. Более того:
– За врагов.
Квинтэссенция этого:
– Хорошо каяться за то, что вы не делали! – Собственно это и есть Покаяние, которого добивается от человека Библия.
– Ну, вот вам Библия! Получите.
Именно это признание вышибали из русского народа в годы Советской Власти. Признание несуществующих грехов.
Кажется, что это признание грехов, это производство фарисеев проводилось сразу на двух параллельных конвейерах. На одном признавали грехи своих друзей, которые уже были в лагерях. Это производство понятно. Вроде бы и второй конвейер тоже плодил фарисеев. Вроде бы именно такая была задача. Ну, если человек врет на самого себя, он тоже автоматически становится фарисеем. Зерно-то автоматического вранья уже в нем заложено этой клеветой на самого себя. Не получается.
Человека, конечно, можно заставить спеть песню:
– А он мне нравится, нравится, нравится! И никого не свете лучше его нет! – Он даже сам может от души ее спеть. Только следователь все равно скажет по Станиславскому:
– Нэ верю. – Почему? Ну, как можно поверить объяснению в любви, если вы посадили у любовника всех родственников, друзей и знакомых? Этот пытаемый под пытками, а может даже без пыток, искренне скажет:
– Да, нет, честно, люблю. – Может даже дома записать на магнитофон – если бы он тогда уже был – эту песню про бескорыстную любовь, но ведь по Системе-то Станиславского надо достать не душу даже, а подсознание. Чтобы уж совсем по-честному. И вот здесь не получается. Даже Нерон бы не поверил такому объяснению в любви.
– Ну, не может человек объясняться в любви тому, кто разрушил всё, что он любил, и пересажал всех, кого он любил. – Именно такую установку имели следователи на своих