Маячила фигура милиционера в форме, выставленного на всякий случай.
Зайцев уже видел свернутый остов коляски, беспомощно задравшей два искалеченных колеса. Наездник в полосатой куртке лежал лицом вниз.
Его можно было принять за брошенный с большой высоты манекен. Руки врозь, ноги носками наружу. На лицо осела пыль, моментально свалявшаяся в крови. Бахнула магниевая вспышка рядом, запечатлевая положение тела. Но Зайцев уже и так впитал все детали. Он замедлил шаг. Хотел присесть рядом с телом. Но Крачкин вдруг толкнул его: дальше, мимо. Там уже стояли все. Зайцев удивленно повиновался. Подошел.
Люди расступились, впустили его. Крачкин присел к плоской горе, накрытой простыней. Скорбно и бережно отвел край полотна.
– Какая потеря, – покачал он головой. – Какая удивительная лошадь.
Зайцев увидел острые уши, разметавшуюся гриву на мощной шее в потеках высохшего пота, огромные ноздри на лепной голове. Медно-коричневый блеск шкуры, наконец, осветил в его памяти нужный факт. Перед ним лежал легендарный рысак по кличке Пряник – данной, как легко догадаться, за масть.
Резкий угол, под которым была повернута голова, говорил, что шея лошади сломана.
Зайцев нахмурился.
– Какая потеря, – повторил Крачкин.
Зайцев оставил Крачкина покачивать головой, а других в последний раз глядеть на знаменитого жеребца-рекордсмена. И вернулся к трупу наездника.
Милиционер, поставленный для острастки зевак, двинул по забору кулаком. Помогло на несколько секунд, и к щелям снова прилипли глаза. Несчастья всегда привлекают толпу.
Ворота ипподрома уже впустили санитарную машину, та описала дугу по пустой беговой дорожке. Санитары выгрузили носилки. Терпеливо дожидались разрешения забрать тело в морг.
Самойлов неприязненно глянул на Зайцева и снова уставился на разбитую куклу в полосатой куртке. Показал пальцем на смятые восьмеркой колеса поодаль.
– Вылетел из коляски. Ударился о борт. Хрясь – и тю-тю.
– Несчастный случай на производстве? – пробормотал Зайцев.
– Он. Лошадь то ли споткнулась, то ли ногу подвернула. Короче, полетела через голову на полном скаку. Коляска штопором. Вылетел из нее только так. Не повезло человеку.
– Свидетели?
– Полный ипподром.
– М-да. Бедняга.
– Коня жалко.
Зайцев рассердился: дался им всем этот конь.
– Лошадь, Самойлов, животное, конечно, симпатичное. Четыре ноги, пятый – хвост. Только какого черта нас сюда выдернули?
Несчастный случай. И, как всегда, в панике звонят в уголовный розыск. Хотя достаточно «Скорой».
– Он не мог споткнуться! Он просто не мог!
Зайцев и Самойлов обернулись одновременно. К ним спешил толстенький невысокий пожилой человек с круглой седой бородкой. От бега из кармана выскользнуло пенсне, болталось на шнурке, хлопая