– Ну, что? Давай, что принес. – Анечка смотрела на меня в ожидании. – Чего там у тебя?
Она заулыбалась, видя мою нерешительность:
– Первый раз, что ли?
Я протянул ей сладкое. Она бережно взяла пакетик, и, заглянув туда, осталась довольна.
– С бантиками или с ленточками? – спросила она, показав рукой в сторону коробочек, разложенных по полкам.
Я растерялся.
– Давай с бантиками, раз не знаешь. Только, чур, не вплетать.
Она, взяв в руки коробочку, стала деловито подбирать цвет. По правилам, я сам должен выбрать цвет, но раз я молчал, то она взяла это на себя.
– Ну вот, готово. – Анечка посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась. – Теперь, целуй!
Она отпрянула, и, нахмурившись, сказала поучительным тоном:
– За каждую конфетку по одному разу можно. Так не честно!
– Извини, я нечаянно.
– Ну, хорошо, прощаю на первый раз, – она смягчилась. – А что ты хочешь за вафли?
Я молча показал рукой на ее платье. Она сделала обиженный вид и ответила:
– Этого мало, будешь должен. В следующий раз принеси больше.
– Хорошо, хорошо. Скоро «Родительский День». Я дам даже больше.
– Ну ладно, смотри. Мне не жалко. – Анечка подняла платье. – Но руками не трогай!
Я присел на корточки.
– Хочешь, я буду твоей мамой? – спросила она, положив в рот очередной кусочек. – Родительский День – двадцатого. Еще неделю ждать.
«Мама далеко. Почему бы и нет?» – подумал я, созерцая.
– Скажи, Анечка, почему Елена Ивановна расчесывает тебе волосы? Ты даешь ей за это конфеты?
Она посмотрела на меня, не зная, что сказать. Затем опустила платье, взяла в руку пупса-негритенка и, молча, вышла из шалаша. Я тоже пошел в свой корпус из белого кирпича.
– Я буду присматривать за тобой! Не перелезай через забор, штаны порвешь! – крикнула она вслед.
«Кто придумал этот тихий час? Зачем надо спать, когда светит солнце? Непонятно», – размышлял я, шагая по тропинке.
Прошел дождь. Он оказался таким мелким, что мы, находясь в шалаше, ничего не заметили. Кроны деревьев задержали капли, и сейчас, когда выглянуло солнце, они медленно стекали по листьям и сосновым иголкам.
Однако распорядок необходимо было соблюдать. Я пришел в палату и лег, накрывшись с головой одеялом. Но так лежать было скучно и ничего не хотелось. Я высунул сначала лицо, а затем и руки, одну за другой. Мальчик Коля, мой сосед, тихо сопел, он повернулся лицом ко мне и зашевелил губами. Рука его разжалась и из нее выпал маленький пластмассовый медвежонок. Я спрашивал его вчера: «Почему у тебя медвежонок белый? Медведи бурые все». А он сказал: «Это белый медвежонок. Он живет на Севере, потому и белый. Там холодно, я хочу согреть его». Коля всегда таскал его с собой в руке или в заднем кармане штанов, при этом голова медвежонка всегда