Легат Августа пропретор Сирии54 Публий Сульпиций Квириний закончил письмо. Затем педантично вытер расщепленный на конце тростниковый калам куском льняного платка, который вынул из изысканного эбенового ларца, инкрустированного перламутром. Подождав, пока чернила высохнут, он осторожно разгладил лист, стараясь не повредить его края своими грубыми солдатскими пальцами. Хорошо высушенная и отполированная ливианская бумага из сердцевины папируса была гладкой и приятной на ощупь. Она хоть и уступала по качеству августовской, зато не просвечивала, а значит, больше подходила для письма.
Такую бумагу легко свернуть трубочкой и вставить в прочный деревянный футляр из атласного дерева или самшита. Герметичность футляра гарантирует сохранность документа даже в воде. Так перевозятся сведения государственной важности, когда курьер едет под охраной ликторов или гвардейцев. Согласно инструкции, при угрозе захвата послание должно быть уничтожено. Если имперский агент передвигается инкогнито, письмо зашивается в пояс, и в этом случае он отвечает за его доставку головой.
Взгляд Квириния остановился на старинном зеркале, стоявшем рядом со шкатулкой. Богиня левой рукой подхватила подол длинного хитона, а правую подняла в приветствии. Два ангела над ее головой держат отполированный бронзовый овал, увенчанный миниатюрным торсом крылатого божества. Бесполезная для воина женская забава оставалась единственной памятью об умершей много лет назад жене Клавдии. Жизнь легата протекала в бесконечных переездах, поэтому вещей становилось все меньше – что-то терялось в дороге, а что-то приходилось бросать в лагере при отступлении. Но эту греческую безделушку он сумел сохранить. Назло новой жене Эмилии Липиде – хитрой и избалованной римлянке. Квириний и сам не знал, зачем женился второй раз – ему было уже за шестьдесят.
С бронзы на легата смотрело лицо человека, потрепанного жизнью, но не сдавшегося под ударами судьбы. Короткие волосы римлянин зачесывал назад, отчего они топорщились, правильным полукругом обрамляя высокий лоб. Искривленный нос, сломанный в бою, придавал лицу жесткость. Взгляд глубоко посаженных голубых глаз казался уверенным и спокойным. От них к вискам веером разбегались мелкие морщины, а две глубокие бороздки спускались от крыльев носа к краям плотно сжатого рта.
Квириний поставил на письмо личную печать. Затем поднялся из-за стола и размял уставшую поясницу. Годы давали себя знать: он уже не мог, как раньше, часами читать Гомера или Вергилия, склонившись над текстом при свете коптящей масляной лампы. Теперь ему приходилось регулярно приводить себя в порядок с помощью гимнастики для спины и шеи.
Наместник позвонил в колокольчик и отдал несколько распоряжений вошедшему в таблиний55 секретарю. Затем открыл дверь, выходящую в просторный внутренний двор, засаженный фруктовыми