– Это дочь Прохора Вехрова? – вдруг спросил вурдалак.
В его голосе слышался неприкрытый ужас. В комнате воцарилась гробовая тишина, давящая на уши.
Ипсиссимус то ли кивнул, то ли пожал плечами.
Я ничего не поняла из этого разговора, но вопрос мне сразу не понравился.
– Решено, – заключил Ануфрий. – Вот, Ася, познакомься, эти люди, – тут он запнулся, – эти господа будут сопровождать и защищать вас с Ануком. Это Виль – наемник по особо важным делам Совета магов. – Перевертыш величественно качнул головой. Я же уставилась на его тонкие аристократические пальцы с острыми черными звериными когтями. Голос Главы Совета снова отдалился.
«Значит, все же папашкин приятель! Вляпалась ты, Аська, по самые уши!»
– Это Пантелей – он изъездил всю территорию Словении вдоль и поперек и проведет вас самой безопасной дорогой. Он ваш проводник, – продолжал знакомить Ануфрий.
Гном махнул рукой и усмехнулся:
– Для тебя, милая, – обратился он ко мне, – можно просто дядя Пан. А вам, Ипсиссимус, я вот что скажу – за такие деньги я и василиска лично препровожу народ пугать и еще платочком ему вслед помашу.
Глаза Ануфрия недобро сверкнули. Гном не затыкался все утро и своими скабрезными шуточками и намеками довел его личного секретаря, премилую девушку Настюшу, до слез.
– А это Иван, наш лучший на сегодняшний день служка, – произнес Ипсиссимус, а потом осекся. Ивана в кабинете не оказалось. – А где Иван?
– Иван! – крикнул Советник Леонид, краснея как рак.
Этот самый Иван Петушков, горе луковое, вечно портил все показатели! То пьяный на сборы придет, то в караул с разбитым носом выйдет, а сейчас и вовсе на секретное совещание опаздывает!
В дверь заглянула чья-то круглая башка и, очень хитро улыбаясь, произнесла:
– Он через минутку будет.
В тот же момент, отталкивая доносчика, в кабинет ввалился мой давний знакомый. Выглядел он хуже прежнего. Губа зажила, и опухоль с переносицы спала, но кроваво-красные глаза свидетельствовали о бессонных ночах, проведенных в интересном месте после скрупулезного приема слабительной настойки. Горемыка готов был зайтись захлебывающимся кашлем, но сдерживался, мучительно скукоживаясь всем телом. Его затравленный вид вызвал во мне глухой приступ раскаяния. Может, напрасно я с ним так жестоко поступила?
– Что с вами, теоретик Петушков? – строго спросил Ипсиссимус.
– Я приболел, – прошамкал, едва дыша, тот. – Я последнее время себя очень, очень плохо чувствую!
Я не выдержала и хихикнула, тут Иван заметил меня. Глаза его засветились жаждой крови, а руки сами потянулись к моей шее.
– Она! Она! Это все она виновата! Ведьма! В костер ее! – заорал он дико и кинулся в мою сторону. – Задушу! Ненавижу!
– Теоретик Петушков! –