Ипсиссимус Ануфрий сел за стол и указал на кресло. Анук еще до приглашения плюхнулся в него и теперь самозабвенно расковыривал в обивке крохотную дырочку. Я осторожно уселась на краешек, подвинув малыша.
– Так это вы нашли юного Анука Бертлау? – начал разговор Ануфрий. Голос у него был старчески скрипучий.
– Ну-у-у, – протянула я, почесала нос и выпалила все как на духу.
История не заняла много времени. События, приведшие меня в трущобы, я скромно опустила, зато в красках рассказала, как ребенок заливался плачем.
– А где ты была до этого? – последовал вопрос. Я смутилась и принялась лихорадочно придумывать правдоподобную ложь. Действительно, какая причина может заставить молодую девушку притащиться в городские трущобы, куда даже стражи днем по одному не суются.
– Ты участвовала в обмане более ста пятидесяти законопослушных горожан и гостей столицы, презентуя некий эликсир, – ответил за меня Глава Совета.
Я стала бордовой, даже уши загорелись, и осторожно покосилась на Ипсиссимуса. Он что, мои мысли читает?
Тот положил руки на стол и начал внимательно следить за мной. «Черт! Он действительно читает мои мысли!» – догадалась я и забавы ради стала про себя петь скабрезную песенку про неверную жену Магуса. У старика отвисла челюсть, и он поперхнулся. Я смущенно кашлянула. Похоже, я таки перегнула палку. Ануфрий помолчал и продолжил:
– По всему видно, что ребенок принял тебя за данийку. Они очень сильно реагируют на родную кровь. В твоем роду были данийцы? – Он внимательно посмотрел на меня из-под густых седых бровей.
– Нет. – Я не понимала, к чему Ипсиссимус клонит.
– Кто твои родители? – последовал вопрос.
Потупив взор, я едва слышно пробормотала:
– Моего отца звали Прохор Вехров, он был служкой Совета магов Словении.
Ну вот, он теперь знает мою фамилию. Сейчас станет припоминать все мои подвиги и подвиги папашки, отошедшего в мир иной по пьяному делу.
Ипсиссимус удивленно вскинул брови и как-то по-новому, с каким-то подозрительным интересом посмотрел в мое лицо.
– Так ты Асия Вехрова? – Батюшки, он и имя мое знает! Точно, наслышан о нашей неспокойной семейке! – Как я сразу не заметил, что ты похожа не нее.
У меня отвисла челюсть – про что он тут болтает, ядрена кочерыжка?!
– На кого? – выдавила из себя я.
– На свою мать. – Теперь он смотрел на меня почти с нежностью. Ага, мы просто страдаем старческим маразмом. Я-то полагала, маги не подвержены неприятному недугу. Ан нет, поглядите, и на старуху бывает проруха.
– Я не помню своей матери, – с натугой проговорила я, – она в родах умерла, а отец пить начал.
Казалось, старец вновь угадал мои мысли, усмехнулся и вынес вердикт:
– К вам с мальчиком мы приставим двух стражей.