Какое чуткое сердце не отзовется на материнскую боль! «Бедная княгиня, – подумала Всеславна. – У каждой из нас свои заботы… Тяжело и ей. А вчера она просто погорячилась…»
А та, ощутив перемену в настроении гостьи и поняв, что удалось вызвать у нее сочувствие, продолжала:
– Ростислав-то, горюшко наше, где сейчас скитается, одному Богу известно. Этот изверг Даниил прогнал его из собственной вотчины. Даже к родной матери, – княгиня всхлипнула, – путь заказал. А еще братом зовется.
– Успокойся, княгиня, все наладится. Проси Господа, Он милостив, позаботится о твоем сыне.
– Хоть ты не трави мою душу, – княгиня горестно вздохнула. – Почто заперлась, как сычиха? Мы все в тревоге. Я ведь тебе хотела подарочек сделать.
– Благодарю покорно, но не могу я принимать ваши подарки. Я уже и так не знаю, как отблагодарить вас с князем за вашу щедрость. Век ее не забуду. Так что прости, княгиня, но больше я подарков принимать ни от кого не буду.
Княгиня улыбнулась:
– Мой подарок ты примешь. Я хочу вернуть тебе твою служанку.
Мысль о возвращении Малуши, о которой она так быстро забыла, словно молния пронзила ее. Ей было и радостно, и стыдно. Радостно, что можно вновь увидеть свою ненаглядную подружку. И стыдно, что ни разу не вспомнила о ней. Малушу пришлось отпустить по убедительной просьбе ее жениха Брачислава, который хотел показать свою невесту родителям. Он добился согласия на свой брак от князя Всеслава, хитро увильнув от событий той злосчастной Купаловой ночи.
И вот теперь можно увидеть Малушу! Всеславна готова была забыть все обиды хозяйки.
– Не заставляй себя ждать. Еда стынет, – княгиня поднялась.
– Я сейчас, матушка.
…Путша явился через несколько дней. И не один. С ним была женщина. Она была в том возрасте, когда ее нельзя еще назвать старухой, но которая стоит на пороге этого. У нее было жирное одутловатое лицо. Недобрые раскосые глаза. Черные с отливом волосы кое-где были разбавлены начавшей появляться сединой. Вся она была грузная, неторопливая, с затяжной одышкой. Вот ее-то по приезде Путша сразу и привел к хозяйке. Они долго о чем-то шептались. Потом княгиня велела поселить женщину рядом с опочивальней Всеславны.
Как-то вечером эта странная гостья зашла к Всеславне.
– Слушай, голубка, – заговорила она грубым бесцеремонным голосом, – я видела о тебе плохой сон. Будто ты держишь в руках сокола, а он вылетел, и чья-то стрела пронзила его. К горю это, к горю.
Всеславна оторопела. Эту женщину она видела впервые. Как та могла видеть ее во сне?
– Но