Наверняка команда «Найти и уничтожить» была отдана и теперь была обязательна в исполнении каждым солдатом, служившим у Криса. Без сомнений они проверяли каждого, кто хоть отдаленно напоминал беглеца. Мне конец. Смирившись, я закрыл глаза.
– Тут пленный! – Послышался глухой голос. – Нет больше никого, чисто всё!
Я набрался смелости, и поднял веки. Если уходить, то уходить достойно глядя в глаза палачу. В комнату шагнули два солдата в точно такой же, – как и у меня, – форме и, подойдя, стали спешно резать веревки и стягивать их с меня.
– Ты живой? – Спросил боец, потянув ладонь к моему противогазу, и я отбил её. Вздрогнув, он отвел руки. – Ладно-ладно! Живой значит!
Они обступили меня, и я отчетливо слышал стук собственного сердца. Приступ смелости кончился, и я зажмурил глаза. Я хочу жить! Услышав чей-то крик, я снова поднял веки.
– Веревки сняли?! Свяжите снова его! Откуда нам знать, что это не Криса контрабас?!
– В смысле?! – Опешил тот, который пытался снять с меня маску. – Он тут сидит, загибается может, а мы его бросить должны?! Да и какая разница, кто?! Видел он нас, можно подумать, в лицо знает! – Возразил он, покрутив ладонью перед маской. – Он никакой! И без оружия к тому-же! Да и нам народ надо, давай возьмем! Крысы Криса, – он усмехнулся, восхитившись собственной рифме, – поодиночке не ходят! Только стайками!
– Жратву ты ему из своего пайка будешь, и потащишь тоже на себе?! У нас нет на него не еды, не времени! Нам нужно чистить следующий бункер, и валить, пока Крис не спохватился, и не отправил за нами погоню! Давай или вали его, или нам валить надо, решай сам! Забираем всё ценное, стволы, и уходим!
Следующий бункер. Усмехнувшись, я вспомнил бункер Шона, и понял, что они расстроятся, когда туда придут. Кто-то до них уже обнес его. Видимо, это не солдаты Криса, а обычные дезертиры и мародеры, бегущие к чему-то своему. Горько выдохнув, человек, освободивший меня, взглянул на прощание мне в глаза.
Я не знал, что он решит сделать. Убить меня, или отпустить? Какой приговор вынесет его внутренний судья, и что скажет сделать? Господин судья, Господа присяжные, помилуйте! У меня еще куча дел, которые я не успел доделать и меня семья, которую я хочу увидеть! У меня жизнь, которую я толком не прожил. Тут же я представил себя на кладбище рядом с десятками тысяч других мертвых солдат и драконов, которые умерли в возрасте двадцати лет. Что они успели увидеть? Что они успели сделать до того, как политиканы отправили их подыхать за «Национальные интересы»? Я читал много военных дневников, и историй, – когда отец учил меня тактике, – где описывались опасные операции и моменты переживаний, доводящие меня до душевных слез. Папа учил меня человеческим тактикам ведения