Имплантация.
От самого термина Максима бросало в дрожь. Он не доверял Пингвину, сомневался в его способностях, и даже пример других мотыльков, которым тот успешно вживил метаболические импланты, выращенные из колоний скоргов, не убеждал Максима.
Шел день за днем. Выживать становилось все труднее. Окрестности лагеря техноартефактами не изобиловали, а удаляясь на два-три километра, Максим каждый раз рисковал пропустить обязательный ежедневный сеанс облучения.
Он то проклинал себя за нерешительность, то тупо злился на Греха и его приспешников, эксплуатирующих нехитрую схему сверхдоходного бизнеса. Жизнь мотылька ничего не стоила. Один самый захудалый техноартефакт с лихвой окупал все затраты на транспортировку потенциального сталкера через Барьер, его экипировку и проживание в герметичных убежищах.
Если бы не серебристое пятнышко на запястье, Максим давно бы ушел в руины, став вольным, но рабская зависимость, завязанная на инстинктивном страхе перед неконтролируемым размножением скоргов, каждый раз заставляла одуматься, снова и снова рисковать, доказывая свою «ценность».
…Сегодня Максим вышел пораньше. В сумерках еще клубился туман, когда он обошел стороной памятную многоэтажку. Адский Клондайк за последние несколько недель погубил уже с десяток искателей легкой наживы. Здание, оккупированное скоргами, действительно таило немало техноартефактов – исследуя его в бинокль сквозь проломы в стенах, можно было с легкостью разглядеть, как на втором и третьем этажах среди серебрящейся паутины распластанных по стенам металлорастений скорги выращивают различные узлы и агрегаты. Кажется, только войди, протяни руку, и богатство само упадет в твои ладони.
Ага… Максим неприязненно покосился на здание, с которым были связаны самые страшные минуты его недолгого триумфа. В последний раз рассматривая Клондайк, он заметил троих сталтехов, накрепко пришпиленных к стенам впившимися в них побегами автонов. Лица бедолаг посинели, плоть уже начала отслаиваться от металлизированных черепов, но в оптику еще можно было узнать, кто именно попался в огромную ловушку. Всех троих Максим мельком видел в лагере, только имен и позывных не знал. Какая-то залетная группа, временно остановившаяся у Греха. Слухи о Клондайке распространялись быстро, и находилось достаточно рисковых ребят, кто был не прочь испытать удачу.
Теперь их удел – бродить по Пятизонью, став исчадиями техноса.
Максим пробирался через руины в туманном мареве занимающегося рассвета. Он постоянно контролировал окружающую обстановку, подмечая множество мелких деталей.
Справа серебрились заросли автонов. Накануне их еще не было. Через проспект у перекрестка протянулась свежая цепочка воронок – ночью, ворочаясь с боку на бок, он слышал звуки боя между механоидами, не поделившими тропу, ведущую к ближайшему энергополю.
Дрожь медленно ползла вдоль спины.
Он остановился,