– Веди себя осторожнее, – произнес он с укором.
– Это очень важно. Что тебе известно?
– Намечались две линии расследования. Обе – вокруг Гвидо Альтьери. При убийстве неверной жены первым подозреваемым всегда оказывается муж. А у адвоката были связи и средства, чтобы заказать эту бойню и выйти сухим из воды.
Если Гвидо Альтьери виновен, значит он сознательно на двое суток оставил сына одного с мертвыми телами, только чтобы усилить свое алиби. Маркус не мог в это поверить.
– А вторая линия?
– Альтьери был темной лошадкой, в то время находился в Лондоне, завершая важный процесс по слиянию компаний. В действительности довольно скользкое дело. Нефть, торговля оружием; были затронуты интересы на высочайшем уровне. Английское слово «EVIL» над постелью, где совершилась бойня, может быть воспринято как послание адвокату.
– Угроза.
– Да, но ведь убийцы пощадили его сына.
Детишки пробежали мимо Маркуса, и он проводил их взглядом, завидуя тому, как легко им живется на свете.
– Как же получилось, что обе линии расследования ни к чему не привели?
– Что касается первой, то Гвидо и Валерия Альтьери оформляли развод. Она вела себя чересчур необузданно, яхтсмен был всего лишь последним в длинном списке. Адвокат не слишком переживал утрату, через несколько месяцев он женился снова. Теперь у него другая семья, другие дети. И потом, говоря начистоту, если такой человек, как Альтьери, захотел бы избавиться от жены, он избрал бы не такой зверский способ.
– А Раффаэле?
– Много лет не разговаривает с отцом. Насколько мне известно, у юноши расстроена психика, он то и дело ложится в клиники. В случившемся винит отца.
– А версия международного заговора?
– Какое-то время держалась, но потом рассыпалась за отсутствием доказательств.
– Никаких отпечатков, никаких следов на месте преступления?
– Хотя это и была бойня, убийцы действовали четко и аккуратно.
Даже если и не так, Маркус подумал, что убийство произошло в то время, когда расследования велись по старой схеме. Анализ ДНК только начинал использоваться в судебно-медицинской экспертизе. Кроме того, место преступления было «загрязнено» присутствием там ребенка в течение двух суток, а потом и вовсе навсегда уничтожено. Маркус снова вспомнил о дубликате, который Раффаэле Альтьери воссоздал в надежде докопаться до правды. Девятнадцать лет назад невозможность сразу установить личность преступников неизбежно вела к тому, что следствие заходило в тупик. И установить мотив было много труднее, чем сейчас.
– Была и третья линия, так ведь?
Маркус об этом догадался: всплыл, наверное, в свое время какой-то мотив, из-за которого дело заинтересовало и их тоже. Он не понимал, почему друг молчит об этом. А Клементе действительно попытался сменить тему:
– Послушай, но как это связано с Джеремией Смитом и исчезновением Лары?
– Я пока не знаю. Раффаэле Альтьери был ночью в квартире девушки, кто-то вызвал его туда письмом.
– Кто-то?