– Там… Там чудовище! Что это? Мамочки, вот оно!
Протрещали ветки, и к маленькому табору впрямь явилось «чудовище». Оно имело огромные глаза навыкате, толстые губы, смуглую кожу и жесткие курчавые волосы. Из этих волос гордо торчали три витых рога, похожих на бараньи. Массивные руки сплошь покрыты густой шерстью. Чудовище оказалось невысоким, широкоплечим и с пузиком, обтянутым полотняной рубахой, подпоясанной веревкой. Опиралось оно на кривую трость. Ноги оканчивались массивными копытами.
Токус убрал руку от ножа и дернул усиками, стараясь не рассмеяться. Так толком и не понявший, что произошло, Четим наконец-то взялся за рагу.
– Приветствую странников! – прорычало «чудовище». – Я смотрю, напугал, хмм… благородную даму? Извиняюсь!
На благородную даму Елена сейчас была похожа меньше всего, так что следует отдать должное благовоспитанности чудовища.
– Она никогда не видела жунов, – отозвался Четим, с аппетитом жуя. – Присоединяйся к нашей трапезе, друг! Эй, а ты так и будешь торчать, как заокраинная статуя? – последняя реплика была адресована шокированной девушке.
Огонь затрещал еще веселее. В узелке Жануя (так назвал себя жун) оказался свежий хлеб и чудесный сыр. Жун шел в деревню, до которой было две ночевки, чтобы передать какие-то письма.
– Чего пешком? – удивился Четим. – Волы перевелись?
– Можно и прогуляться! – отвечал Жануй, похлопывая себя по животу. – Жирок растрясти. Да и отдохнуть охота. Дома жена и детишек пятеро, а на той же улице не кто-нибудь, а теща родная поселилась. О как! И как затянет с утра пилить: «Жануйчик, а заборчик-то у вас сломанный! Зятек, а чегой-то все уже на покосе, а ты плетешься только?» У, карга! Сама б лучше с утра не забор сторожила, а доила побольше! Никакой жизни… – интимно завершил он свою исповедь. – Ты уж прости, что напугал! – продолжил жун, обращаясь к девушке. – И подумать не мог, с луны ты, что ли, свалилась, коли жуна ни разу не встречала! Ну да ладно!
Кстати, о луне. Елена глянула на небо и увидела тоненький-тоненький нарождающийся серп. Ночь только начиналась, и этот серп пронзал собой не менее четверти неба. Звезды гораздо больше и ярче, чем те, которые Елена привыкла видеть, но складывались они во вполне узнаваемые созвездия. Особенно ярко горела звезда недалеко от месяца – размером с половину земного солнца! Но, тем не менее, ночи были темны, и звездный свет столь же холоден.
– А ночевать в одиночку в лесах ой как не люблю! – витийствовал, тем временем, словоохотливый Жануй. – Карлики, гады, так и лезут! Ну так и лезут! Неделю назад двоих селян едва не покалечили – разве ж это дело! Жунки отказываются в поле ходить без мужиков!
Четим поежился:
– Не к ночи бы о них говорить.
– Да что уж! К ночи, не к ночи… – махнул рукой жун. – В Больших Корешках опять собирают юнцов на Север. Вот я и иду с письмами от наших, чтоб, когда пошли, знак дали, и мы своих выставим.
Токус одобрительно кивнул:
– Да. Будь я чуть моложе, сам бы отправился. Даже завидую нашим мальчишкам.
– Неужто помогает? – скептически прищурился