Петербургские повести. Николай Гоголь

потихоньку тряпку с носом. Он почувствовал, как будто бы с него разом свалилось десять пуд; Иван Яковлевич даже усмехнулся. Вместо того чтобы идти брить чиновничьи подбородки, оп отправился в заведение с надписью «Кушанье и чай» спросить стакан пуншу, как вдруг заметил в конце моста квартального надзирателя благородной наружности, с широкими бакенбардами, в треугольной шляпе, со шпагою. Он обмер; а между тем квартальный кивал ему пальцем и говорил:

      – А подойди сюда, любезный!

      Иван Яковлевич, зная форму, снял издали еще картуз и, подошедши проворно, сказал:

      – Желаю здравия вашему благородию!

      – Нет, нет, братец, не благородию; скажи-ка, что ты там делал, стоя на мосту?

      – Ей-богу, сударь, ходил брить, да посмотрел только, шибко ли река идет.

      – Врешь, врешь! Этим не отделаешься. Изволь-ка отвечать!

      – Я вашу милость два раза в неделю, или даже три, готов брить без всякого прекословия, – отвечал Иван Яковлевич.