– Маменька, кому принадлежит эта колымага и кто этот толстяк?
– Сосед наш, помещик Нефёдьев Аристарх Григорьевич. Кажется, в Тобольск выбрался, – ответила мать, и по тону чувствовалось, что владелец рыдвана ей несимпатичен.
– Судя по всему, он – важный барин? – спросил Паша.
– Да, богат, а спесив ещё больше! – был ответ. – Его считают человеком ограниченным. Впрочем, обдирать своих крестьян у Нефёдьева ума хватает…
Мария Дмитриевна смолкла: позади, за поворотом дороги, раздались шум, треск упавшего дерева, крики. Грохнуло несколько выстрелов. Залилась яростным лаем собака. Мальчики встревожились. Менделеева перекрестилась и толкнула кучера:
– Вперёд! Быстрее!
Ларион взмахнул кнутом. Он и сам сообразил: что-то случилось. С четверть часа раздавался мерный стук копыт. Кони шли рысью, пока не утомились. Кучер их больше не понукал. Снова стал слышен стрекот кузнечиков.
Братья рассмеялись. Улыбалась и мать. Однако вскоре посерьёзнела и посоветовала прекратить смех.
– Вроде, были выстрелы? – прислушавшись, спросил Митя.
– Да, в лесу стреляли! – согласился брат. – Это охотники. Наверное, гончие собаки настигли волка. Как бы я хотел участвовать в облаве!
Мария Дмитриевна велела кучеру:
– Погоняй лошадей. Они отдохнули.
Бричка поехала быстрее. …А в придорожном лесу пели птицы. Глухо постукивал дятел. Юркая белка сноровисто цепляясь лапками за ствол кедра, соскользнула на землю, обняла шишку и стала лущить. Внезапно зверёк навострил уши и взметнулся на нижнюю ветку дерева. Там белка застыла на миг, вскарабкалась выше и исчезла в густой хвое.
Тревога зверька не была беспричинной. По лесной тропе прочь от большой дороги ехали верхами на лошадях-тяжеловозах, захваченных на дороге, четверо мужиков. На голове переднего белела повязка. Всадник временами хлестал упрямившегося коня хворостиной. Двигались, молча и спешно. Наконец один из конных окликнул главного:
– Передохнём, Анисим. От большака ушли…
Вожак спешился, привязал лошадь к дереву. Так же поступили и остальные. Возле тропы, на сухой прогалине, все сели, достали из торб хлеб, луковицы, вяленую рыбу. Поели, запивая водой из родничка.
– Что ж, братцы? Наказ атамана выполнили, – довольно произнёс Анисим. – Шум устроили. Деньгой и лошадьми разжились. Вот какой кошель у барина отобрал!
Он показал кожаный мешочек. Потом вздохнул:
– Зря ты, Спиря, слугу прикончил. Можно было бы выкуп взять. Душу, хотя и не православную, загубил…
– Он на меня пистолет нацелил, – оправдывался Спиридон.
– Не попал бы, – предположил один из мужиков. – Я – иное дело: не ударь, он бы меня кинжалом пропорол…
– Полно препираться: дело сделано – сказал Анисим, – отдохнём чуток и поедем.
Мужики легли в копну сена, смётанную на опушке, и уснули все, кроме вожака. А он перебирал в памяти происшедшее…
Лесовики