– Прими мои соболезнования, – произнес Рейд машинально.
Нора – вдова? Он всмотрелся в ее лицо, пытаясь понять, что скрывается за ее непроницаемым взглядом. Нора произнесла эти слова так спокойно, будто пережила свое горе и двигалась дальше. Как ей это удалось? Если это так легко, почему же он сам не может преодолеть боль и справиться с потерей?
Призраки Софии и матери до сих пор преследовали его, и Рейд не знал, смог бы он так же спокойно сообщить об их смерти, как это сейчас сделала Нора. Боль все еще была слишком острой, и он не планировал делиться своими чувствами даже с подругой детства. Ему следовало указать ей на дверь. Но почему-то он не спешил отпускать ее, ему хотелось узнать о ней больше. Ее присутствие странным образом одновременно успокаивало и… возбуждало его. Ему хотелось продлить это необыкновенное чувство.
– Спасибо, – сказала Нора, кивнув. – Спасибо за соболезнования и за угощение. Мне хотелось бы отблагодарить тебя. Поболтать с тобой. Позволь мне пригласить тебя на ужин.
Хуже ничего нельзя было придумать. У него была репутация одинокого холостяка, и он вызвал бы всеобщее любопытство, если бы заявился в ресторан в компании женщины в таком маленьком городке, как Чикаго.
– Я не показываюсь в общественных местах. Почему бы нам не поужинать у меня? Я живу этажом выше. Мой личный повар прекрасно готовит.
Нет, это была плохая идея. Он и Нора за закрытыми дверями. Нетрудно представить, к чему это могло бы привести. Вероятнее всего, он заключил бы ее в свои объятия еще до того, как подали горячее, в надежде раскрыть тайну ее души. Особенно ту ее часть, которая касалась преодоления боли.
Но предложение было сделано, и он не должен жалеть об этом. Хотя, возможно, он пожалеет об этом потом. Никто не переступал порог его дома, за исключением некоторых служащих, которым он хорошо платил, чтобы те держали язык за зубами.
Но подобная скрытность лишь порождала всевозможные слухи о том, что творится в «берлоге», как сплетники называли его апартаменты. Ходили слухи, что за закрытыми дверями совершаются незаконные сделки и что туда приводят невинных девушек, чтобы ублажать его невоздержанную похоть.
Но правда была гораздо более мрачной. Охваченный мучительным чувством вины оттого, что он не смог спасти свою мать и Софию, Рейд держался в стороне от людей и не выходил из дому.
Дистанция, которую он сохранял между собой и окружающим миром, помогала ему не сойти с ума. Люди не догадывались о том, что он потерял часть своей души и она уже никогда не восстановится. Пустота внутри его была наполнена чернотой, которая иногда закипала и выливалась на поверхность, как густая черная нефть, загрязняющая все на своем пути. Окружающие не понимали этого. А он не хотел ничего объяснять.
– Ты не появляешься в обществе? – В глазах ее вспыхнуло любопытство. – Я читала, что ты замкнутый