– Мне, говорю, сам граф позволил, и фамилию свою назвал.
– Не можем знать, только не приказано.
– А далеко, говорю, контора?
– Да версты три с небольшим будет.
– На, говорю, тебе полтину, сходи спроси: Кругликову, дескать, дозволено ли охотиться? А до тех пор я выстрела не сделаю.
– Записал это я ему на бумажке мою фамилию и отправил, сказав, что тут же и подожду его. Парень пошел. Смотрю, а Артур все стоит. Сел это я на опушке, трубочку закурил, потом прилег, не идет мой парень назад. Соскучился я и вздремнул, с час с места таки проспал. Парень мой вернулся, разбудил.
– Виноват, говори, ваше высокородие, извольте пулять.
– Глянул я на Артура – все стоит. Пиль! – закричал я, выпалил, ну, две штуки на месте и положил. Вот это собака, а вы – Арап. Далеко вашему Арапу! – обратился Владимир Павлович к барону Фитингофу.
Тот только улыбнулся.
– Я ничего не вижу особенного, – проговорил Гиршфельд, – собака у вас, значит, часа два простояла?
– Да-с, два часа, или около этого. Как же это ничего особенного? – налетел на него Кругликов.
– Да так! С одним моим знакомым был случай не в пример необыкновеннее вашего. Жил это он в своем имении Харьковской губернии, сад у него был при доме большой, а за садом болото. Вот он раз утречком взял ружье, собаку крикнул – Нормой звали – и отправился через сад на болото. Собака вперед убежала и на болоте уже стойку сделала, а он только что к нему подходить стал, как вдруг из дому лакей бежит.
– Пожалуйте, говорит, домой, эстафета.
– Вернулся мой приятель, получил известие о смерти своей тетки, жившей в ближайшем уездном городе. Сейчас это лошадей туда. Пока там, с похоронами возился, наследство кое-какое осталось ему по завещанию, пришлось в губернский город ехать – утверждать завещание. Все это он покончил, имущество принял, во владение ввелся. Месяца через два в имение к себе вернулся.
– А где же, говорит, Норма?
Хвать-похвать – нет собаки.
– Да ведь с тех пор, как вы тогда на охоту пошли, ее и не видать, – сообразили домашние.
Пошли на болото и что же? Собака скелет и дупель – скелет. Вот это стойка! – засмеялся Гиршфельд.
Присутствующие разразились неудержимым хохотом.
Владимир Павлович обиделся и стал глотками отпивать бургунское.
Это продолжалось, впрочем, недолго.
– Э, да вы большой руки шутник! – потрепал он его по плечу.
– Вывьем лучше.
Гиршфельд чокнулся.
Попойка, а затем и ужин пошли своим чередом.
В пятом часу утра Кругликов подвез Гиршфельда к подъезду гостиницы «Гранд-Отель».
XXX
Первый