Мне много помогали дамы ушедших на войну военных и отставные генералы, например, у нас работал отставной судейский генерал Иван Жиркевич.[122] Большое ему спасибо за неутомимую работу и прекрасное отношение к делу. Жена генерала Заверняева[123] никогда не отказывалась сопровождать меня, помогала посещать раненых и ревизовать работу сестер милосердия в госпиталях. Много помогала вдова генерала Арбузова,[124] которая с редким умением и неутомимостью упаковывала белье для раненых к отправке на фронт. Мы всегда знали, что у нас осталось после последней отправки, что в каком ящике и прочее. Она была удивительно аккуратной и умелой, и все делала быстро.
Сестры наши работали самоотверженно, и за все время мы с Madame Заверняевой нашли только одну[125] неисправность. Глубокой ночью мы подъехали к военному госпиталю на автомобиле и тихо пошли по палатам, чтобы видеть ночную работу сестер. Все сестры бодрствовали и смотрели за больными.
Войдя в одну из палат, мы сразу увидели раненого немца. Он метался в бреду, без конца говорил и сорвал повязку с раненой ноги. Сестра дремала, не слышала ни нас, ни бредившего немца. Я подошла к ней и окликнула. Сделала замечание, что ночная сиделка должна бодрствовать ночью, а спать днем. Сказала, что, если ей доверены человеческие жизни, а она манкирует своими святыми обязанностями, то недостойна своего звания. Сестра была очень взволнована и расстроена. Она обещала, что такое никогда больше не повторится, и начала поспешно накладывать больному новую повязку.
Пошли дальше. Нас остановил больной офицер-немец. Он просил мадеры, так как был ранен в ногу, и ему это было необходимо. Я ответила, что он получает в лазарете то, что полагается нашим раненым офицерам, и исключений для него не будет. Пообещала спросить у врача и, если его просьба исполнима и требование законно, то он получит мадеру. Если же врач решит, что этого не нужно, то пусть не гневается – исключений не будет. Конечно, немец-офицер не знал, с кем он говорил. Может быть, полагал, что с какой-нибудь патронессой госпиталя. Я и не хотела, чтобы он знал, кто я. Ему, наверное, не особенно приятно было бы встретиться не только с генералом Ренненкампфом, но и с его женой.
Было много офицеров, которые могли ходить. Они заходили ко мне в комитет, в дом командующего войсками, чтобы получить белья. Отказа никогда не было, оделяли, чем могли.
Однажды ко мне приехал доктор Ренненкампф[126] из Петербургского Евангелического общества. Он предложил сформировать