9
Спал он плохо, беспокойно ворочаясь в жаркой постели, просыпаясь то и дело, маясь от привидевшихся кошмаров, от которых с пробуждением всякий раз оставались какие-то бессмысленные, жуткие обрывки воспоминаний.
В довершение ко всему с рассветом его остро приспичило по малой нужде. Прямо распирало всего.
Глеб Сергеевич никогда не мог понять, да и в реальной жизни не встречал, разве только в кино видел, людей, завтракавших, едва проснувшись, в постели. В обыденной жизни он и ему подобные после пробуждения сразу же, шаркая ногами нетвёрдо, брели в туалет, потом умывались под краном, смывая липкую сонливость с отёчных век, чистили зубы, брились, и лишь потом дело доходило до того, чтобы наскоро чем-то перекусить.
Вот и сейчас, окончательно проснувшись, он, вспомнив давешние наставления Еремея Горыныча, первым делом нашарил под кроватью ночной горшок.
Этот немудрёный, вышедший из обихода Глеба Сергеевича лет шестьдесят назад предмет изрядно его смутил.
Горшок был металлический, покрытый белоснежной эмалью, первозданно чистый.
Повертев в руках диковинную посудину, отставной чиновник открыл крышку, заглянул в нутро «ночной вазы», как изящно, вспомнилось ему, называли это пикантное приспособление в прежние, доканализационные времена.
На дне горшка был нарисован огромный, василькового цвета, довольно натуралистично с анатомической точки зрения изображённый, глаз. Который, немигаючи, с интересом будто бы, взирал на Дымокурова.
Это окончательно добило нового владельца поместья, не оценившего своеобразный фекальный юмор неведомых горшечных дел мастеров. Если канализации, тёплого туалета в доме за столько лет провести не удосужились, то наружный, то бишь, как его правильно – нужник, сортир? – должен существовать обязательно!
Глеб Сергеевич решительно задвинул горшок под кровать, и, торопливо натянув спортивное трико и футболку, нашарив ногами тапочки-шлёпанцы, промчавшись длинным безлюдным коридором, выскочил из дому.
Отхожее место, как ему представлялось, должно было располагаться где-нибудь на задах, в укромном закутке приусадебного участка.
По знакомой уже мощёной булыжником дорожке он шустро прошлёпал за угол дома.
Солнце ещё не поднялось из-за леса, над остывшей за ночь землёй клубился лёгкий туман. Невидимые стороннему глазу птицы пели в кустах, чирикали и щебетали восторженно, славя наступившее утро, на все голоса.
Отставной чиновник огляделся в поисках чего-то, похожего на будочку наружного туалета.
«Ну и порядочки в этой усадьбе! – возмущённо думал томимый малой нуждой наследник. – День