Я отрицательно покачал головой:
– На переправе коней не меняю. Давай уж сегодня самогон твой попьем.
Димыч принялся накрывать на металлический столик между двумя бархатными креслами, в которых мы расположились.
– Это вообще-то настойка. Просто травы такие, что сразу и не поймешь.
– Да даже лучше, если травы. Димыч, а ничего, что мы так тут по-свойски всем пользуемся?
– Да вы же друг Олега Алексеевича. К тому же партнер. Вы же знаете, какой он человек, он бы с меня три шкуры спустил, если бы вам тут было неуютно. Он так и сказал, если честно.
– Что-то мы опять на вы.
Димыч засмеялся.
– Наверное, потому, что про Олега Алексеевича вспомнили. Да что там говорить, он вот в этих самых купелях, – Димыч указал на деревянные кадки у окна, – Витька с Вадиком заставлял париться. Олег Алексеевич тогда сильно напился ночью, а когда я ушел спать, под утро один поехал на лося. Свалился на снегоходе с крутого берега и подвернул ногу. Не заметил засыпанный край обрыва, даром что тут столько времени провел. Так и просидел до вечера, пока Вадик с Витькой его не нашли. Упал несильно, но снегоход поломал и ногу подвернул, идти не мог. Ребята на лыжах весь день бегали, его искали. След снегохода замело. Я с больной спиной тогда был, дома ждал. Как вернули его, он целый час сидел у камина и коньяк пил. Как напился, стал говорить, что спасли его от леших, и он это не забудет. В общем, поил нас пару дней. И сказал, что дом в нашем распоряжении, когда его нет. Я думал, утром протрезвеет и забудет— а нет. Сказал мне, чтобы если кому что в нашей «Искре» понадобится, то всем помогать. И еду, и выпивку и все что понадобится велел всем возить. Никто расположением таким не злоупотребляет, но если праздник какой-то, в доме собираемся. Олег Алексеевич на этот счет особо распорядился. Сказал, что все мы, кто в этом забытом Богом селе живет, должны друг друга держаться. Даже подчеркнул мне в календаре дни, по которым мы должны собираться и отмечать совместно праздники. Так-то.
– А он эксцентричней, чем я думал. И что же это за дни? Первомай и день Конституции? – съехидничал я.
– Наша конституция и Первомай никак не вяжутся вместе. Нет, там другие даты. Вот одна из них завтра.
Я раскрыл успевшие опять слипнуться глаза:
– А что завтра за праздник такой? Я не припомню.
Димыч раздосадованно развел руками.
– А я думал, ты такие вещи знаешь. Зимнее солнцестояние. Мы его празднуем.
Димыч ехидно улыбнулся.
Вздохнув, я потянулся и положил на стол мандариновые корки, начавшие преть в кулаке, и чуть не опрокинул стопки.
– Димыч, да почему же я должен это знать?
– Ну как же. Сам же вчера за все ученое вещал.
Усевшись на край кресла, я взял стопку и устало посмотрел на Димыча:
– Ну, я же совсем не о том говорил. Да и при чем тут праздники, это социальная обязаловка.
Димыч тоже взял стопку и нарочито простецким тоном сказал:
– Нет,