– Это мой давний товарищ, – сказал Эдвард.
Я мило улыбнулась, но смотреть могла только на Эда. Он что-то говорил, вероятно, даже назвал имя молодого человека, но я слушала звук его голоса, не разбирая слов.
Эдвард – недосягаемая и прекрасная звезда. На неё следует молиться. Ею положено восхищаться. Но ни согреться в лучах её света, ни быть с ней рядом невозможно. Ведь все звёзды так холодны и бесконечно далеки.
Но попробовать-то можно. И даже интересно, что из этого выйдет.
Определённо будет весело!
Мы отправились бродить по городу. Прошлись по Альте Брюке – Старому мосту через реку Неккар. На выходе с него нас провожала насмешливой гримасой скульптура обезьяны.
Надо же, я столько времени тут учусь, а не гуляла здесь ни разу. Да и не с кем было.
– Мостовая обезьяна у Старого моста в Хайдельберге упоминается в пятнадцатом веке, – сообщил мне Эдвард, словно подслушав мысли. – Тогда это был единственный вход в город. «Обезьянья башня» приветствовала путешественников едкой насмешкой: барельефом обезьяны, держащей в одной руке зеркало, а другой держащейся за зад, и подписью (оригинал на средневековом немецком):
«Was thustu mich hie angaffen?
Hastu nicht gesehen den alten Affen
Zu Heydelberg / sich dich hin unnd her /
Da findestu wol meines gleichen mehr».
– Немного режет слух, – хохотнула я, и меня поддержал друг Эда.
– Вольный перевод примерно такой… Постойте, кажется так: «Ну что стоишь и глазеешь? Не видел никогда старую обезьяну? Иди скорее в Хайдельберг, там ты увидишь ещё более интересные вещи».
– Да, так звучит более современно, – рассмеялась я.
– Обезьяна – это символ безобразия, бесстыдства, сладострастия и тщеславия, – продолжал рассказ Эдвард. – Голый зад символизирует безобразие, но также и сладострастие.
Зеркало, которое она держит в левой руке – тщеславие, также как и кольцо на левой задней ноге. Она протягивает путникам указательный палец и мизинец правой руки, что означает предотвращение злого взгляда и сглаза.
– О, узнаю своего друга-заучку Шульца! – воскликнул наш спутник.
Так мне стала известна фамилия Эдварда. Что же, узнать в своих кругах имя известного психолога Шульц из Мюнхена теперь не составит труда.
– Человек обычно рассматривает обезьяну с насмешкой, – не обращая внимания на реплики собеседника, Эдвард продолжал рассказ для меня. – Хайдельбергская же обезьяна как бы возвращает насмешку назад, давая понять смотрящему его истинную ценность. Если потереть зеркало (куда уж нам без легенд), то это принесёт благополучие. Тот, кто проводит рукой над протянутыми пальцами правой руки обезьяна, а это он, да-да, не смейтесь, это парень, ещё непременно вернётся в Хайдельберг. Хорошей приметой, особенно перед экзаменами считается задумать «в обезьяне» желание*7.
– Правда? Непременно прибегу сюда перед сессией! – смущённо улыбнулась я.
Друг Эдварда явно чувствовал себя лишним и оттого злился. Я вообще не собиралась продолжать с ним знакомство.