Профессор засмеялся, и морщины засияли в уголках его глаз.
– Я просто хочу объяснить: ты не ценишь то, что имеешь. К тридцати добился успеха. Для чего успех, если в свой день рожденья все так же пьешь виски на кухне со своим папашей? Нужно было устроить бешеную вечеринку, выбрать самую красивую поклонницу, и прямо из клуба улететь с ней на море! Или хотя бы приехать сюда. И меня не приглашать. – Профессор постучал пальцами по столу. – Про тебя, кстати, пишут, что ты ни разу не был замечен с девушкой.
– Ты тоже.
– А что с меня возьмешь? – усмехнулся Профессор. – Я – старый отец-одиночка. Дети – всегда помеха для новых отношений.
– Я думал, это до тех пор, пока им нужно менять подгузники.
– Нет. Это до тех пор, пока дети не вырастут! Хочу только сказать, что не согласен со своей бабушкой: когда тебе будет пятьдесят четыре, поймешь, что тридцать – неплохой возраст. Пользуйся!
Профессор разлил по стаканам очередную порцию виски.
– А мы есть сегодня будем? – спросил он.
– Я не заказывал, как-то забыл, – виновато ответил Глеб.
– Придется посмотреть, что у тебя в холодильнике, – произнес Профессор, решительно встав и открыв дверцу.
– А вот и ответ! – произнес он через несколько секунд, внимательно изучив пустые полки. – Теперь понятно, почему тебе снятся кошмары: черные кошки тут ни при чем. Это от голода! Даже сыра нет! Виски на пустой желудок – да здравствует гастрит, за ним язва! От голода мозг не получает питание, – вот он и подает сигналы, что нужно поесть!
– Кошатину? – поморщился Глеб.
– Ну… это вряд ли, – улыбнулся Профессор. – Жаль, что жить с отцом в тридцать считается странным: по вечерам я хотя бы пиццу заказываю, ты бы не голодал. Хотя, обычно в свой день рожденья даже не совсем вменяемые писатели-холостяки готовят угощение.
Помолчав немного, Профессор добавил:
– Во времена, когда мы ели одну картошку, ты и то был килограммов на десять больше.
– Когда это мы ели одну картошку? – Глеб удивленно приподнял одну бровь.
Профессор махнул рукой, захлопнув дверцу холодильника. Глеб выпил до дна, отставил стакан и подошел к окну. Он ожидал увидеть сквозь темноту нечеткие очертания верхушек деревьев, которые слегка покачивает ветер, – но, вместо этого, с удивлением обнаружил, что все замерло, как будто и деревья, и воздух ждали чего-то.
– Мою жизнь словно кто-то когда-то поставил на паузу, – сказал Глеб, глядя в свои глаза, отраженные в вечернем оконном стекле. – И все, что происходит – не имеет смысла: я то ли в замкнутом круге, то ли в бесконечности. А ты – призрак из прошлого, говорящий со мной, чтобы я не сошел с ума.
– Призраки не пьют виски, – ответил Профессор, сделав глоток. – И не ворчат. По этой причине можешь не сомневаться, что я жив-здоров, – только голоден. Давай хоть еду закажем.
Он снова сделал глоток.
– Знаешь,