23 февраля 2000 года по воле судьбы я оказалась в здании железнодорожного вокзала в городе Хабаровске. До отправления поезда оставалось еще несколько часов, и я, чтобы как-то скоротать это мучительное время, читала журнал. Время тянулось очень медленно, казалось, оно совсем остановилось. Вдруг мое внимание привлекла молодая женщина, которая несла на руках девочку примерно трехлетнего возраста. Девочка изо всех сил пыталась вырваться из рук женщины, она истерично дрыгала ногами, истошно вопила и несколько раз даже ударила женщину по лицу, на что та не обращала никакого внимания. Женщина с озабоченным видом прохаживалась между рядами в поисках свободного места. Рядом со мной было два свободных места, и женщина, облегченно вздохнув, села на одно из них. В этот момент девочка вырвалась из ее рук и пулей понеслась к выходу. Ахнув, женщина кинулась догонять ребенка. Почти у самого выхода убегающую перехватил мальчик (лет 12), как я позже поняла – брат этой женщины.
Когда они вернулись, девочка еще долго кричала: «Хочу к бабе Вале, хочу к папе! Пустите меня! Ты не моя мама…, ты неклащивая, моя мама клащивая, ты плохая, дуя, ты дуя (дура)! Тьфу на тебя, – выпятив нижнюю губу и надув свои толстые щеки, она стала плеваться на женщину.
– А ну-ка прекрати! Я тебе сейчас язык вырву, если ещё хоть одно плохое слово на свою мать скажешь! – заругался на неё мальчик. Девочка на какое-то мгновение замолчала, потом исподлобья посмотрела на мальчика и разразилась ещё более громким ревом.
– Павлик, прекрати! Любаша, доченька, не плачь, успокойся, родненькая… – прижимая девочку к себе, запричитала бедная женщина.
Голос ее дрожал, по щекам катились крупные слезы.
– Я… я твоя мама! Мы сейчас поедем к папе, и к бабе, только ты не плачь.
Но Любаша продолжала выдрыгивать ногами и кричать во все горло, периодически перемежая свой плач словами «дуя», «дуяк». Потом немного успокоившись, более внятно произнесла:
– Хотю кусать (хочу кушать), дай соколадку!
Женщина тут же кинулась исполнять желание ребенка. Она торопливо достала из сумки начатую шоколадку и сунула в протянутую ручку Любаши. Наконец, девочка замолчала, а через некоторое время она уже мирно спала на руках у расстроенной женщины.
– Вот так уже третьи сутки… Деньги кончились, на последние матери телеграмму послала, чтобы скорее выслала на обратную дорогу. Любашу хоть как-то подкармливаем, а сами… Сижу, как на иголках, – боюсь погони…, – непонятно произнесла она.
Я с удивлением посмотрела на женщину, но ничего не сказала. Немного успокоившись, она сама мне стала рассказывать:
– Я жила с мамой и младшим братишкой Павликом на окраине города в ветхом домике. Мама работала санитаркой в больнице. Отца не помню, знаю только, что он очень много пил, скандалил. Мама однажды, не выдержав, забрала нас и ушла к своей еще тогда живой матери. Мы и до сих пор ютимся в ее квартире. После окончания школы я поступила в политехнический институт. Подруги удивлялись: