Печальным светом обливал,
Красу любовью уповал.
Но взгляд печален… Почему?
И почему так молчалив?
Уж это ли не потому,
Что день ненастен и дождлив?
А может просто потому,
Что годы всё идут-идут,
А та мадонна остается.
Как-то девочка показала маме очередное стихотворение:
– Смотри, что я сочинила!
Князья, графини, виконтессы,
Бароны, принцы, баронессы.
Наряды с вкусом, без него…
Не ускользнёт здесь ничего
От зорких глаз прекрасных дам.
Интриги, разговоры, гам,
Блеск золота, брильянтов, шпаг —
Всё спуталось. Кто – друг, кто – враг…
Шум, шелест платьев, штор.
Блестит начищенный паркет…
Ну, а теперь пойдем во двор.
О, Боже! Сколько здесь карет:
Роскошных, скромных, броских, ярких.
Лакеи все в ливреях марких.
Но, что поделать – тоже шум.
Так помрачиться может ум.
Но долго думать я не стала.
И в этом шуме я узнала
Обыкновенный светский бал!
Теперь вернемся к нашим дням.
Признайтесь, что нередко вам
Хотелось сделать торжество,
Гостей чтоб было множество,
Цветов, улыбок, поздравлений.
– Ты, дочь, конечно – просто гений, – закончила мама стихотворение дочери своими словами и задумалась.
– Какое интересное стихотворение – покажи его своему учителю по литературе. Мне бы очень хотелось знать отзыв специалиста. Доченька, я давно заметила, что пишешь ты своеобразно. Пусть литератор посмотрит и оценит твое творчество.
Как-то вечером, уставшая и разбитая от 1,5 часового путешествия в переполненном автобусе, мама приползла в свою квартирку в спальном районе, где застала грустную и поникшую девочку.
– Что случилось, маковка?
– Зря я тебя послушалась! Я подала стихи учителю и сказала: «Смотрите, что я сочинила!»
– Так. А она?
Девочка молчала. Она лежала на диване, обнимала подушку и смотрела вникуда.
– Что, что она тебе сказала?
– Она сказала, что это – стихи Пушкина! – сердито ответила дочь.
– Ну, так, это же, как здорово! У тебя стиль – Пушкина. Так бывает. Это получилось не произвольно. Со временем у тебя будет и свой стиль. Значит, стихи твои – талантливые!
– Нет, мама, как ты не понимаешь. Она мне сказала, что я взяла стихи Пушкина и выдаю ей эти стихи Пушкина – за свои!
– А она что – не знает стихи Пушкина? Ну, пусть проверит, если не доверяет. Скажи ей…
– Я никому ничего больше говорить не буду. И показывать тоже не буду. Это вообще ерунда – стихи сочинять.
И с тех пор девочка не пишет стихи. Но душа у нее летает. И когда ей совсем невмоготу – она берет гитару, перебирает струны и поет, поет песни Митяева и Кинчева, переходит к тем песням, которые слышит от Пелагеи, и совсем ей грустно от наших, старых русских песен:
Ой, то не вечер, то не вечер.
Ой,