– Вы забываете, что все его раны и возрастные изменения останутся Здесь, – сказала Гурзо, подчеркнув голосом последнее слово. – Здесь, Сергей Борисович! Вы ведь помните отчеты Пака, Смирницкого, Мартинеса и других. Они, вероятно…
– Вероятно или нет, мы не знаем, – оборвал ее Шахов. – Все это из области предположений, а осколок под сердцем и простреленное легкое – реальность. Если он не выдержит погружения…
– Выдержит. – Виролайнен залпом допил остывший кофе. – Выдержит, хотя за процедуру обратного ДС-перехода я бы не поручился. А в остальном… В остальном я склоняюсь к мнению нашей любезной Елены Павловны. Если ее гипотеза верна, то экземпляр самый подходящий.
Гурзо усмехнулась.
– Да, этот не испугается. Я изучаю его около года, по документам, по отзывам коллег и… как бы это выразиться?.. да, в личном плане. – Ее улыбка сделалсь шире, и на щеках вспыхнул румянец. – Он очень обаятельный мужчина, сохранивший интерес к противоположному полу… Но главное в нем – врожденная сила духа и огромный опыт, привычка к стрессовым ситуациям, своеобразная реакция на опасность – она вызывает не шок, а позыв к действию. Где мы еще найдем такого? То есть, возможно, найдем среди ветеранов, но искать придется долго.
– И то, что мы найти, может быть с одной ногой или без глаза, – заметил Браун, но Шахов, не обращая внимания на американца, наклонился и заглянул в лицо Гурзо.
– Вы хотите сказать, что он вообще ничего не боится?
– Боится, конечно, но не ран, не смерти и не пугающих неожиданностей. Боится недугов и старости, боится сделаться беспомощным, боится место потерять… нет, я не о должности инструктора, я о месте в жизни… Все это страхи человека, лишенного привычного статуса в силу тех или иных причин. И чтобы вернуть его, он жизнь положит. Он – это не наши капитаны с лейтенантами. Против него они – мальчишки.
– Все они имеют боевой опыт, – промолвил Шахов.
– Их и его опыт – понятия не сравнимые, – возразила Гурзо и вдруг, судорожно сглотнув и вцепившись в свою папку, сказала: – Вы знаете, где он побывал и скольких человек убил? Не в массовых операциях, а так, один на один, ножом, веревкой, голыми руками… Он не любит об этом говорить, но я подняла архивы ГРУ с его отчетами. В Никарагуа, в восемьдесят третьем, он…
Шахов покосился на американца и хлопнул ладонью по колену.
– А вот об этом не надо! Все! Я выслушал ваше мнение и буду думать.
– Босс – он чтобы думать, – философски заметил Браун, поднимаясь. Потом добавил: – Однако думать быстро и помнить: any port in a storm.[1]
Они вышли из кабинета, а Шахов снова направился к компьютеру и вызвал файлы с отчетами испытателей.
– Пак, – бормотал он, осторожно касаясь клавиш, – Костя Пак, Глеб Смирницкий и Джо Мартинес… Еще, кажется, Бабанин, старлей с Северного флота, подводник… И этот капитан-грузин, Реваз Бараташвили…
Их отчеты один за другим скользили по экрану. Каждый ходок (так на местном жаргоне называли