При этих словах глаза мои наполнились слезами. Мистер Портьюс, смешавшись, слегка отставил стул и кашлянул в платок.
– Вы очень добры, – промямлил я. – Вы для меня как родная семья.
Словно от избытка чувств, мистер Портьюс вынул из кармана соверен и торжественно вручил его мне.
– Теперь мы и есть ваша родная семья, Джонни. – Эмма придвинулась ближе и сжала мне руку. Оборотившись к мистеру Портьюсу, она спросила: – Отец, можно мне теперь ему сказать? – Мистер Портьюс кивнул, и она продолжила: – Если вы дадите согласие, мистер Гилдерслив обратится к судье с просьбой учредить для вас опекунство, передав попечение о вас моим родителям. Они усыновят вас, Джонни, и вы станете моим истинным братом. И тогда вам ничто не будет грозить.
– Согласен ли я! – вырвалось у меня восклицание.
Эмма меня поцеловала, а мистер Портьюс взял меня за руку и неловко ее потряс с несколько недовольным выражением на лице, словно смущенный чувствами, какие испытывал.
Мне сказали, что мистер Гилдерслив придет завтра для того, чтобы растолковать, что от меня требуется. Оставшись один, я лежал, не в силах заснуть от волнения и странных переживаний, связанных с внезапным обретением семьи. Я уже сильно привязался к Эмме и не сомневался, что мы с Николасом станем друзьями, а миссис Портьюс казалась мне исполненной материнской доброты. И все же на сердце у меня было не совсем спокойно. Наверное, решил я, это оттого, что мистер Портьюс держался, несмотря на всю свою щедрость, холодно, и мне нелегко было согласиться с его будущей властью надо мной в загадочной роли «отца».
На следующее утро мне разрешили встать с постели и встретить мистера Гилдерслива, сидя в кресле у огня. Он явился около десяти в сопровождении Эммы и мистера Портьюса: высокий, худощавый человек с острыми чертами лица. Он был близорук и часто прибегал к помощи лорнета, который висел на черной ленточке. Вскидывая его, он долго всматривался в меня через стекло и бормотал: «Замечательно! Замечательно!» Если бы он не был солиситором канцлерского суда, я бы счел его тупицей.
– Итак, вы – наследник Хаффамов. – Он вытянул руку. – Я, как и все представители юридического сообщества, слежу за этим процессом не первый год.
Мои посетители расположились вокруг меня, и мистер Гилдерслив начал:
– Председательствовать будет председатель Апелляционного суда. Прежде всего ему будет необходимо убедиться, что вы – действительно тот, кем себя именуете, с каковой целью – подкрепить ваши показания, данные под присягой, – мы и вызвали на заседание свидетельницу, безукоризненно респектабельную.
– Сэр, могу я узнать, кто это?
Мистер Гилдерслив сверился с бумагами:
– Миссис Фортисквинс, вдова достопочтенного юриста.
– И вы уже вызвали ее в суд? – изумленно спросил я.
– Да, несколько дней тому назад.
Я взглянул на Эмму, и та пояснила:
– Видишь