хлеба и воды мне
днеси себя нести
в этой как мы длине
муж говорит жене
встань и иди за мной
так говорит и злак
так и плывёт ной
ноешь во все глаза
прячешь четыре руки
мне продолжать тобой оба мы старики
оба с красной строки
из деревянных глаз
только свинец на бровь
и древесина в паз
прячет четыре руки
муж который принёс
все деревянны его
младенцы что из волос
густо его растут
хлеба воды и тут
бог обрывает нас муж протянул глаз
влажной жене своей
днеси на небеси
выращено зерно
вздрогни или неси
муж говорит жене
жена говорит муж
дети растут сквозь них
из тёплых свинцовых луж
муж говорит снег
роды идут день
тридцать восьмой домой
с кузнечьих своих колен
бог перерывает нас
хлебом водой дерьмом
фонарь муж и жена
поровну всё равно
прячет в четыре руки
маленький муж жену
будет долго искать и не найти ему
(2008)
«когда есть смерть есть я…»
когда есть смерть есть я
за разговором (разговором измеришь ты)
по бету в храме стоит иосиф его прямы
пути и путы (снег начался) летит сквозь лоб
и бога косновенье ртутно
как оборот
по речи
хаббала зима и астана
и смотрит в тело не глазами его страна
когда есть смерть мы не забыты и слава бо
г остаётся как постскриптум
читает бо
и только речь нам не спаситель и демиург
когда есть смерть мы расстаёмся
уже без рук
когда есть смерть
ты произносишь (и несёшь)
tehom-хосек
и воды небо в водах носят
как стыд
на всех
(2008)
Борису Херсонскому и Андрею Черкасову
Тает пахучее облачко конопляного дыма.
Смотришь и понимаешь: революция необходима!
Борис Херсонский
Водка наперекор – водовоз седьмой
В бочке последней вертит тебя домой
Андрей Черкасов
всё едино в предместьях у барина всё едино
плачет один о себе пропавшем другой на льдине
собирает хворост на солнечные часы
смотрит смотрит на церковь из темноты
церковь смотрит из темноты на андрея
он собирался шагнуть он почти поверил
сделал два шага по водам затем под ней
жабры задвигались тело стало быстрей
всё едино в предместьях новой гражданской
войны не бывает бывает зато что оплатим мы
свежий сырок «янтарь» и бутылку спирта
стерилизуем