Если человек и старается жить согласно лучшему в нем, то это никак не согласуется с другим его старанием – жить лучше.
Великие деяния проистекают из заблуждений, соразмерных им.
Бедствия нашей жизни обеспечивает движение вперед.
Новые мысли приходят в голову не миллионам, а единицам потому, что миллионам до них недосуг.
Каждый человек старается обмануть прежде всего самого себя.
Безрассудство – единственно верный источник нового.
Выше всех стоят те, кого не волнует пренебрежение к ним.
Люди схожи в совершении одних и тех же глупостей, разнящихся лишь количественно.
Демократия эффективна только для проходимцев из народа.
Воля нужна для того, чтобы всю жизнь заниматься бессмысленным делом.
Более всего неприятностей причиняешь себе сам.
Работа сродни копанию могилы, а труд – ее закапыванию.
Удивление отличается от возмущения тем, что удивляющийся еще не успел понять, что его обманули.
Человек всегда хочет лучшего, чем имеет, без особых на то оснований.
Стать самостоятельным можно, только отвернувшись от народа.
Порядочный человек является таковым только при определенном порядке.
Всем хочется хорошей жизни, но и от плохой не отказываются.
Отставшие смотрят на остальных с надеждой, которую те не оправдывают.
И враг бывает честным, но это ему дорого обходится.
Избежать неравенства нельзя, а вот равенства – можно!
Объяснить всё можно, но не нужно. Не пригодится.
Сопротивление вещей довольно удачно организует мировой порядок.
Каждый человек мечтает прожить свою жизнь, как следует, не зная точно, куда следовать.
Если бы человек совершал одно полезное, он бы превратился в муравья.
Люди любят обсуждать то, что толком не знают или знать не могут.
Вера есть необходимый эрзац познания.
Глядя на накопленное трудами имущество, владелец однажды понимает всю его ненужность.
Неравенство движет умы к крамольной мысли о возможности равенства.
Ключ для счастья слишком заедает при вращении.
1. Классики в действии
Ползет как-то на четвереньках по московскому тротуару совершенно пьяный знаменитый поэт Есенин. «Чего ищешь, Сережа?» – говорит ему встреченный и тоже не совсем трезвый известный поэт Маяковский.
«Вдохновения!» – бормочет мрачно Есенин.
«Это недалеко! По дружбе скажу – следующий кабак сразу за углом».
Любвеобильная и обаятельная Лиля Брик, содержащая при себе в одном помещении и мужа, и Маяковского, часто подумывала охмурить какую-нибудь коммунистическую шишку для улучшения питания всей троицы, которой явно не хватало калорий. Тут пришел пьяный Есенин, и сказал, что отдельных коммунистов скоро будут выводить в расход за недееспособность. Лиля поняла, что такого расхода она не выдержит, и не стала расширять круг общения.
Раз, неплохо клюкнув, Есенин, женатый на внучке Льва Толстого, предложил Маяковскому сыграть в карты на Лилю Брик, поставив в свою очередь на карту внучку. Маяковский, подумав, ответил: «Сначала всё же из вежливости надо мне посоветоваться с мужем Лили, – забыл, как его там зовут, – а тебе надо согласовать дело с каким-нибудь Толстым». Есенин испугался множества Толстых, развелся с внучкой, и пошел сочинять от расстройства «Страну негодяев», которые, как он правильно подметил, никак не хотят выводиться.
Как-то Есенин и Маяковский играли в городки. Есенин промахнулся и попал палкой по ноге какому-то прохожему. Мужик, оказавшийся членом политбюро – тогда они еще ходили пешком и без охраны, – возмутился и, поглаживая ушибленную ногу, закричал: «Вот пожалуюсь, как член политбюро, нашему вождю – товарищу Троцкому. Он тебе покажет…». «Не угрожай, член, ты, недоделанный, – в общем, миролюбиво ответил Есенин. – Я ведь не нарочно попал. И вообще, вас членов много, а я – Сергей Есенин – один! Подтверди, Володя!» «Точно, такой разгильдяй и хулиган – один! – подтвердил Маяковский. – Катись, мужик, в свое политбюро, пока Сережа тебе еще и в ряшку не заехал!» Тот и покатился. Известно, что оба поэта кончили плохо.
Маяковский, кроме Лили Брик, когда появлялись деньги, погуливал с милыми барышнями. Сидит он однажды в кафе на Тверской с очередной пассией, читает ей стихи, а она поедает конфеты, запивая их дефицитным квасом – времена были тяжелые. Вдруг перед ними появляется слегка подвыпивший Есенин, присаживается за их столик, быстро съедает все конфеты, одобряет квас, допивая его, и уводит у Маяковского барышню под предлогом того, что ей нужно в туалет. Тут уж раздосадованный Маяковский не выдержал, и – пошел сочинять поэму