Демон-полукровка. Николь Галанина

свои пороки тем, кто оправдаться не может! Жалкие трусы, я презираю вас! Это люди… люди постоянно лгут и предают тех, кто им верит… люди убивают и уничтожают всё, что становится на их кровавой дороге! Самая мерзкая раса, которую зачем-то создала госпожа Магия, – он трясся от ненависти, не контролируя себя, – самая бесполезная и самая глупая из всех существующих… Яркий пример – вот, сидит на стуле рядом со мной! – и он опять вонзился пылающим взглядом в дона де Марийо, лицо которого по-прежнему ничего не выражало. – Говорить о том, чего не знаешь… осуждать тех, кто выше тебя… самая отвратительная подлость!

      Ваше Сиятельство! – рявкнул Льюис, меняясь в лице.

      Мередит вскочила со своего места, её глаза яростно зажглись колеблющимся пламенем.

      Остановитесь, сын мой! – закричала она. – Подумайте, перед кем Вы держите Ваши крамольные речи!

      Ваше Сиятельство зря так оскорбляется, – отеческим тоном, под которым пряталась пышущая злорадством ухмылка, втёрся дон де Марийо, и его тусклые глаза, ушедшие в череп, тоже по-молодому засверкали. С особенной интонацией он прибавил после паузы: – Ведь Ваше Сиятельство не принадлежит к расе, о которой я говорю – совершенно справедливо, – он значительно поднял вверх облитый белой перчаткой указательный палец, – что она опасна, непокорна и зла.

      Ареллаган застыл, поперхнувшись своими возражениями. Мередит через стол подавала ему еле заметные угрожающие знаки, и её фигура расплывалась у него перед глазами. Вместо роя голосов придворных, удивлённых вздохом королевских детей и сентенций, что поучительным тоном изрекал дон де Марийо, он слышал только неистовое клокотание сущности в своей голове. Властвовать собой он был не способен в эту минуту. Маргарет у него на глазах изящно повернула голову к дону и мягко промолвила:

      Эти новомодные пацифистические идеи… Оставьте, Ваше Превосходительство. Герцог Амарский всего лишь ребёнок, мы должны быть более снисходительны к нему. Но Ваше поведение, – она подняла на Ареллагана тяжёлый взгляд, – будьте уверены, я не оставлю без внимания. Я желала бы удалить Вас от двора, чтобы Ваши неверные взгляды не развращали моих детей.

      Хотите удалить меня от двора? – дерзко спросил Ареллаган. Лицо Мередит сделалось совершенно белым и пугающе старым; она смотрела в одну точку и еле шевелила губами, почти сливающимися по цвету с кожей. – Вы этого хотите?

      И Вы спрашиваете, Ваше Сиятельство? – непривычно холодно поинтересовалась Маргарет в ответ. – Собирайте свои вещи. Завтра же Вы уезжаете. Я отправлю Вас к своей кузине, герцогине Эббрской, она сумеет воспитать Вас достойно, чтобы Вы больше не заставляли краснеть свою бедную мать.

      Наступило грозное молчание. Придворные, склоняя шляпы и отодвигая вуали, чуть перешёптывались друг с другом. Маргарет, сдвинув брови, с полным ненависти упрямством смотрела на Ареллагана: тот, застывший, не двигался с места. Дон де Марийо злорадно ухмылялся, даже не пряча