Свою помолвку Альберт пытался представить как великую жертву. «Хотя я готов положить свою жизнь ради моей новой страны, я не намерен забывать родину, которая была ко мне так благосклонна, – с присущим ему пафосом писал он мачехе. – Я останусь истинным немцем, истинным уроженцем Кобурга и Готы»[77]. По иронии, в схожих выражениях отец Виктории некогда описывал свое сватовство.
Королева настаивала на том, чтобы держать помолвку в тайне – от столичных сплетников и в особенности от матушки. Как опасалась Виктория, мать всегда нашла бы способ расстроить ее планы. Но такие вести не закупоришь в Виндзорском замке. Вскоре о помолвке ее величества судачили горожане Виндзора, а оттуда недалеко и до Лондона, где уже точили карандаши столичные карикатуристы. На известной карикатуре Виктория нежно гладит Альберта по подбородку, вопрошая: «Ты женишься на мне?» Альберт жеманничает, ни дать ни взять барышня перед лицом ловеласа. Расстановка сил ясна сразу же.
Месяц после помолвки был одним из самых счастливых в жизни Виктории. Альберт отлично вписался в ее распорядок дня. Рука об руку они гуляли по Виндзорскому парку, пели дуэтом, возились с собаками. Альберт был неразлучен с изящной черно-белой борзой по кличке Эос, которая составила компанию старенькому Дэшу. Пока собаки нарезали круги по гостиной, жених и невеста сидели в обнимку на диване и рассматривали иллюстрации в альбомах.
Вечера были посвящены балам. То, что Альберт научился танцевать, стало для Виктории приятным сюрпризом. Раньше она не могла вальсировать, ведь это так неприлично, если кто-то положит королеве руку на талию. Вальс, упоительный при всей своей нескромности, стал одним из ее любимых танцев. Она млела от счастья, когда Альберт кружил ее по бальной зале.
Вопреки расхожим стереотипам, Виктория была женщиной страстной. Если Альберт был рядом, она зарывалась лицом в его жилетку, благо он был гораздо выше ее. Когда он сидел за пианино, она сновала мимо, чтобы покрывать поцелуями его высокий лоб. Однажды он вызвался сопровождать ее на смотр войск в Гайд-парке, и королева радостно отметила, что белые кашемировые брюки он надел на голое тело. А значит, она сможет как следует разглядеть его стройные ноги.
Жених был более сдержан в проявлении чувств, но он тоже отвечал на объятия и целовал ее ручку – какой крохотной она казалась по сравнению с ручищей Эрнста! «О, мой ангел Альберт, я так очарована! Я попросту не заслуживаю такой любви! Никогда, никогда я и подумать не смела, что меня будут любить так сильно!»[78] – приходила в экстаз юная королева.
Теперь уже