9
Томас потянулся, проснувшись под открытым небом на белом пластиковом кресле у себя на «Бьянке». Яркий утренний свет так резал глаза, что Томас сразу полез в нагрудный карман летней рубашки за темными очками. Солнечные лучи, казалось, проникают сквозь закрытые веки в глубину черепа, выжигая остатки мозга. Томас не помнил, как они с Мёффе добрались домой, в котором часу это было и что происходило накануне вечером. Ага! Вспомнил! Вчера они с Эдуардо выпили, поминая Еву. Томас был еле жив. Он облизнул пересохшие губы и поискал глазами чего-нибудь выпить, но на палубе валялись только пустые бутылки из-под пива да опрокинутая кофейная чашка. У него не было сил встать и сходить в каюту за стаканом воды. Больше всего ему хотелось сейчас снова уснуть и проспать до тех пор, пока не пройдет похмелье и не перестанет трещать голова. Тут к яхте приблизился один из плавающих по каналу экскурсионных катеров. Томас услышал, как на его борту защелкали фотокамерами туристы, между тем голос гида заученно бубнил: «The old shipyard that used to be here but now has been converted into expensive penthouses»[10]. Повернувшись в другую сторону, Томас обнаружил на причале неподвижно сидящую женщину, которая внимательно за ним наблюдала.
– Добрый день, – сказала она.
Женщине было лет тридцать пять, на ней был темно-синий костюм, под ним – майка. Гладко зачесанные назад волосы подчеркивали выразительность резко очерченного лица. Томас обратил внимание на практичную обувь. Будь женщина чуть повыше ростом, он решил бы, что она состоит в отделе личной охраны разведывательной службы полиции. А так она может быть по должности кем угодно, хотя полицейский в ней виден за версту.
– День добрый, – буркнул Томас в ответ.
– Похоже, вчера ты припозднился. Ничего нет хуже при похмелье, как проснуться на самом солнцепеке. Тебе не кажется, что пора повернуться к солнцу другим боком, а то с одной стороны ты совсем изжарился. – Кивком она указала на его левую щеку.
У Томаса не было сил сказать ей: «Тебе не все равно?» – и уведомить собеседницу о том, что ему уже порядком надоело ее общество.
– У тебя ко мне дело? – спросил он.
Без предупреждения она метнула в него пластиковой бутылкой с водой. Он поймал бутылку, прежде чем та угодила ему по башке, и подумал, что кидается дама не слабо, не хуже гандболистки.
– Благодарствую, – сказал он, отвинчивая крышку.
– Неплохая, а точнее, занятная у тебя яхта. Никак «Гранд бэнкс»?
Он кивнул.
– Классический образец. Но тебе пора заняться палубной обшивкой: красное дерево – а подгнивает. А имя-то у твоей яхты есть? – Она наклонила голову набок, стараясь прочитать название на носу.
– «Бья-а-анка», – сказал он протяжно. – Как же без имени!
Женщина обратила внимательный взгляд на Мёффе:
– Английский бульдог? Как его звать? Он кусается?
– Только чужих. Послушай, если у тебя ко мне никакого дела, то я, как вежливый человек, говорю «спасибо» за воду и кланяюсь, – сказал Томас, помахав ей бутылкой, а про себя с надеждой подумал, что сейчас услышит ее удаляющиеся шаги. Однако