И зрячими подушечками пальцев
Дождь острую нащупывает нить.
Точка-тире
Под двумя одеялами жаркая ночь,
Морозный день за двойным окном.
Сердечко – правильный метроном,
Но иногда ходуном выбегает прочь.
Пройдётся кругом, налепит баб,
Искрится от солнца и звёздной пыли
И вдруг припомнит, что мы забыли:
Идти по этапу – пути этап.
И стон, и шелест, и хруст… Не прост
Был волок выдолбленной пироги.
Стоит, как свеча, на твоём пороге
Гербарий дыхания – в полный рост!
Боролись, но, кажется, повелись…
На братском кладбище своеволий
Весь космос усеян охрипшей хвоей
И снежным перцем – лавровый лист.
Фаюмский оазис
Мерцают глазастые лотосы,
Бинтов разрывая полоски…
Навечно волнистые волосы
В горячем расплавлены воске.
Пух пороху праха бездымному!
Мир перышкам райской птицы!
Ведущие души к Единому —
Туринские есть плащаницы.
Ранние сумерки
Но как бы не преследовал экстаз,
я ощущаю,
открывая двери,
наверное, уже в последний раз
страх потерять —
и радость – от потери…
Слуховое окошко
Боже, обе мочки с ушек
в зоне жизни проросли,
стали вновь стиху послушны,
узел неба и земли!
Книга в твёрдом переплёте,
недолёт и перелёт,
отрывая дух от плоти
и соединяя – в плод.
"Объединяются наши увечности…"
Объединяются наши увечности
И совершенства пород…
Время даётся, чтоб двигаться к вечности,
Свершая земной оборот.
Поздняя осень
Дождь света – косой и задорный —
Внезапно промыл образа
И тёмную тучу задёрнул.
А думали: будет гроза —
Просыплет последние листья
На муку – на Вечный живот —
И наши счастливые лица
Насмерть камнями побьёт;
Мы, бледные, были у цели,
В сетях – от гвоздя до гвоздя,
Но в Славе Христе уцелели —
Под сенью косого дождя.
Солдаты благодати
Эпиграф на сегодня – птах
Над пеплом снежной прозы,
Худые мумии в бинтах —
Тверёзые берёзы.
Они не ходят, а идут
Вперёд за облаками
Везде, всегда, и там, и тут
Держа бинты руками.
А под берёстой – не халва,
Не порох или прах —
Крестом нас держат рукава
Смирительных