Муджалиба был любимый дворец Валтасара, его роскошное убранство пришлось по душе изнеженному царю. Здесь в обществе вельмож и военачальников он предавался плотским радостям, с утра до вечера и с вечера до утра проводя время в чувственных плясках и утехах с прекраснейшими женщинами мира.
Жителей Вавилона удивил столь ранний вызов Набусардара к царю, обычно занятому разгулом и пирами.
Речь, видимо, шла о деле чрезвычайной важности, и неизвестно, кому первому пришла в голову эта мысль, но по всему городу моментально пронесся слух, что персидский царь Кир стоит со своим войском у границ Вавилонии.
Это известие неслось от дома к дому вслед развевавшемуся по ветру белому плащу Набусардара, который летел во весь опор по дороге к царскому дворцу.
Хотя Эсагила была обнесена массивными стенами, не уступавшими бастионам Вечного города, жрецы великого Мардука первыми узнали о раннем визите Набусардара к его величеству.
Царь Валтасар еще и за то любил летний дворец, что считал его недоступным для чрезмерно любопытных жрецов, которые тайными путями выведывали самые строгие секреты и с помощью молитв и заклинаний читали в душах людей. В стенах и колоннах зимнего дворца Набопаласара повсюду были их глаза и уши. Они казались вездесущими. Свое загадочное всеведение жрецы приписывали божественной мудрости, а Набусардар называл это чарами и черной магией. Валтасар разделял его мнение и пренебрежительно посмеивался над мудростью халдейских жрецов, втайне побаиваясь их и считая пронырами и шарлатанами.
Видимо, от засилия Храмового города и диктата служителей Мардука можно было освободиться только силой оружия. Придя к власти, Валтасар объявил, что после двадцати лет упадка в Вавилоне снова будет править сильный царь, и этот царь он, Валтасар, – ему суждено затмить своей славой славу Навуходоносора, мудростью – мудрость Навуходоносора, а величием – величие Навуходоносора. Стремясь во всем превзойти своего предшественника, он и ненависть к Эсагиле заострил, как лезвие меча. Избавление от господства и самоуправства жрецов было его сокровеннейшей мечтой.
Ненависть молодого царя очень скоро ощутили на себе те, против кого она была направлена. Эсагила повела борьбу с царским дворцом. За ненависть здесь платили двойной мерой ненависти.
Валтасар сам происходил из жреческого рода. Его отец, царь Набонид, был верховным жрецом. Эсагила объявила его царем, но правила вместо него. Набонид был ее рабом, жалкой игрушкой в ее руках. Валтасара тоже пытались сделать послушным исполнителем воли жрецов, но его строптивая и тщеславная натура быстро восстала против этого.
На первом же государственном совете он провозгласил:
– Царь является сыном богов и не нуждается в посредниках между собой и богами. Боги изъявляют мудрость, предназначенную для царя, не через своих служителей, а непосредственно