Конечно, Георгий не мог провести со мной все эти две недели. Иногда я одна ездила по городу, иногда меня выводила на прогулку или по магазинам Оксана. Оксана… да. Я вообще-то никогда не считала себя особой красавицей. Но рядом с ней, вне зоны действия влюбленного взгляда Георгия, я начинала чувствовать себя замухрышкой. За годы жизни за границей рослая чернобровая одесситка, ни в чем не уступая мужу, стала похожа на европейскую даму, женщину из другого мира, куда мне никогда не войти, хоть я и ношу французское платье. Потому что сидит оно на мне косо. Потому что у меня нет такой холеной бархатной кожи, таких ногтей, похожих на лепестки цветов, таких гладких ароматных подмышек. Да нет, дело даже не в этом… и не в том, что, садясь в машину, я судорожно думаю: «Сначала попу, потом голову, потом ноги». Просто я не умею вот так ходить по улице, спокойно, без напряжения. Не умею сидеть в кафе – уверенно и расслабленно одновременно. Не умею общаться с продавщицами, которые окружают меня, горя желанием помочь выбрать товар. И с официантами. Не могу почувствовать себя в центре вращения окружающей жизни. И в центре внимания мужчины тоже.
Оксана не высказывала никаких возражений против наших с Георгием длительным прогулок вдвоем, но все-таки она, вероятно, что-то почувствовала и повела себя не слишком умно. Когда мы оставались с ней наедине, она постоянно рассказывала мне о том, как сложно жить с Георгием, какой он тяжелый человек. Короче, это ее крест. Очень хотелось сказать ей: «Тогда отдай его мне». Но это было бы глупо. Она, как и Георгий, собиралась нести свой крест дальше. Я прекрасно чувствовала, что в ее бархатных лапках скрыты цепкие коготки. А я даже не умела правильно пить кофе по-венски.
Все, что я могла, это вызваться помочь ей по хозяйству. Она сказала, что терпеть не может гладить рубашки мужа, – и я с наслаждением сделала это вместо нее. Высушенные на балконе, они пахли свежестью и – немножко – его парфюмом.
В один из дней Георгий отвез меня в Веве и сводил на могилу Чаплина и его последней жены Уны. Там он начал рассказывать мне об этой поздней любви великого актера, о девушке, ставшей его женой в восемнадцатилетнем возрасте. Чаплин был старше ее на тридцать шесть лет. «На самом деле это сложно понять. Неужели такая юная девушка может полюбить мужчину, который годится ей в отцы?» – спрашивал Георгий.
Я тогда не знала подробностей этой истории и не могла ответить, что это был самый счастливый брак Чарли, наверное, единственный счастливый его брак. Но мне казались странными сомнения Георгия. Какое значение имеет возраст? Разве это так важно, кому сколько лет?
Тогда я решила, что он сомневается в способности немолодого мужчины быть привлекательным в глазах юной девушки. А сейчас я неожиданно подумала, что он говорил о другом: способна ли юная девушка дотянуться до этого зрелого