Февраль
3-го его высочество в 3 часа после обеда поехал со всем своим двором в Старо-Преображенское, где праздновалось тезоименитство старшей императорской принцессы Анны. Около 5 часов прибыла туда императрица с прочими членами императорской фамилии, а спустя полчаса приехал и император. Он прошел сперва на короткое время к государыне и к дамам, но потом отправился с герцогом в смежную комнату к столу, где его высочество сел возле него с правой стороны, а старый Бутурлин с левой. Тосты провозглашал обер-шенк Апраксин, брат генерал-адмирала, причем не было забыто и здоровье семейства Ивана Михайловича (под которым разумеется весь русский флот); его положено пить на всех празднествах, в особенности в присутствии шута (lustige Rath) Ла-Коста, который в противном случае имеет право требовать с императора 1000 рублей (В другом месте Берхгольц говорит, что Ла-Коста мог в таком случае требовать 100 000 руб. и который здесь говорил длинную речь на русском языке. После обеда начались танцы, продолжавшиеся до 10 часов, и в заключение был сожжен небольшой фейерверк. Когда на это празднество явился и князь Меншиков, недавно оправившийся от своей болезни, император не только расцеловался с ним, но и вообще принял его очень милостиво. Время покажет, было ли то притворство или нет, потому что некоторые говорят, что шафировское дело еще не забыто.
Май
23-го, в день Вознесения Господня, его высочество около 11 часов отправился к тайному советнику Рагузинскому, куда был приглашен на крестины. Вскоре после него приехали туда император и все здешние вельможи, а вслед за тем и императрица с обеими императорскими принцессами и с дамами. Его высочество встретил ее внизу у кареты, но наверх вел, по ее приказанию, обеих принцесс. Тотчас по приезде государыни начался обряд крещения, при чем старшая принцесса держала младенца; церемоний однако ж было немного. По окончании всего император отнес новорожденного к матери, и затем гости сели обедать; впрочем государь, еще до этого, водил его высочество к матери старого хозяина, которой 105 лет, но у которой, несмотря на то, все еще очень хорошая память и отличный аппетит. Она была одета как монахиня. Так как накрыто было очень мило и хорошо три стола и в трех комнатах, то императрица, принцессы и около 20 дам сели за находившийся в ближайшей к спальне родильницы, а император, его высочество и человек двадцать из знатнейших вельмож поместились в зале. Прочие господа заняли стол в третьей комнате. За дамским столом подле императрицы сидела с правой стороны старшая принцесса, а с левой младшая;