Вероятно, поэтому Джордж внутренне закипает, когда кто-нибудь наносит ущерб железной дороге. Есть юнцы (а возможно, и взрослые мужчины), которые кромсают ножами и бритвенными лезвиями кожаные уплотнители оконных рам, тупо ломают рамки висящих над сиденьями репродукций, топчутся, поджидая поезд, на пешеходных мостиках, чтобы метнуть кирпич в паровозную трубу. Такое не укладывается у Джорджа в голове. Наверное, бросить на рельс монетку, чтобы она расплющилась и вдвое увеличилась в диаметре под колесами проносящегося состава, – довольно безобидная затея, но Джордж считает, что даже это скользкая дорожка, способная вызвать крушение поезда.
Подобные действия, естественно, предусмотрены уголовным правом. Джордж сам замечает, что все более интересуется правовыми отношениями между пассажирами и железнодорожной компанией. Покупка билета, требующая должного внимания обеих сторон, тут же приводит в действие контракт. Но спроси пассажира, что это за контракт, какие обязательства он налагает на каждую из сторон, какую компенсацию можно потребовать от железнодорожной компании в случае опоздания, неисправности или крушения поезда – ответа ты не услышишь. Причем, вероятно, не по вине пассажира: билет – лишь сигнал контракта, однако с условиями последнего можно ознакомиться только на определенных центральных станциях или непосредственно в управлении компании, но разве пассажир, человек занятой, станет тратить время на их изучение? И все равно Джордж удивляется, почему англичане, подарившие миру железную дорогу, расценивают ее исключительно как удобное средство передвижения, но не видят в ней плотного узла многочисленных прав и обязанностей.
Он решает назначить Хораса и Мод воображаемыми присяжными, «людьми с улицы», точнее, рядовыми пассажирами поезда, курсирующего между Уолсоллом, Кэнноком и Ружли. В качестве зала суда ему позволяют использовать домашнюю комнату для занятий. Усадив брата с сестрой за столы, он излагает им содержание дела, которое не так давно освещалось в зарубежной судебной хронике.
– Давным-давно, – начинает он, не забывая расхаживать туда-сюда, – жил да был толстый-претолстый француз по фамилии Пайель: весил он под сто шестьдесят кило.
Хораса разбирает смех. Джордж хмурится и, как судебный адвокат, берется за лацканы.
– Тишина в зале, – требует он. И продолжает: – Мсье Пайель у себя во Франции купил железнодорожный билет третьего класса.
– А куда он ехал? – интересуется Мод.
– Это к делу не относится.
– А почему он так растолстел? – вопрошает Хорас.
Эти новоявленные присяжные считают, как видно, что могут встревать со своими