Нубар-паша писал уже вице-королю о том милостивом участии, которое Вам угодно было принять в судьбе Египта.
О ежегодной подати, платимой Египтом Турции, я уже несколько раз говорил с Измаил-пашой, и он, как кажется, решился не платить ее более до тех пор, пока не выплачена будет ему вся огромная сумма, истраченная им на кандийскую экспедицию.
Дела Александрийской Церкви все еще не пришли в порядок: Евгений хотя и служит уже в соборе, но к управлению Церковью его Патриарх не допускает, сколько я ни убеждал блаженного Никанора признать Евгения своим викарием – все понапрасну, его до того предупредили против Евгения, что он как попугай говорит только одно: «Не хочу Евгения, он скверный человек, не хочу его», – а между тем он сам говорит, что Евгения вовсе не знает и никаких доказательств против него не представляет.
Патриарх в разговоре со мной сказал мне между прочим: «Я желаю ехать в Россию, напишите об этом послу и дайте мне паспорт». Он уже не в первый раз поговаривает об этом желании своем, но оно трудноисполнимо. Евгений уверяет, что с высылкой из Египта Мелетия и Афанасия Левийского все устроится, – но вице-король не соглашается привести в исполнение эту меру до тех пор, пока Евгений не представит каких-либо улик против епископов. Впрочем, кроме духовных лиц, которые, конечно, главные деятели, есть еще несколько греков, иностранных подданных (между прочим, бельгийский генеральный консул Зизиния[86]), на которых египетское правительство не имеет власти и которые сильно интригуют против Евгения, боясь, чтоб не открылись через него в Патриархате разные мошенничества, в которых они замешаны.
Посмотрим, что будет далее, во всяком случае, я действую согласно Вашим инструкциям