К дверям Правителя снова пришли гонцы. Они были так настойчивы, что Пиппину пришлось впустить их. Денетор молча повернулся к ним.
Один из воинов выступил вперед и сказал:
– Мы ждем ваших приказаний, Правитель. Нижний ярус Города в огне. Люди покидают стены, не все хотят повиноваться Митрандиру.
– Каких приказаний вы ждете от меня? – медленно проговорил Денетор. – Не все ли равно, где сгореть? Возвращайтесь в свой костер, а у меня впереди – свой. У Денетора и его сына не будет могил, их заменит огонь. Так было до того, как с Запада пришел первый корабль, так будет и теперь, когда Запад гибнет. Возвращайтесь в костер!
Воины вышли без поклона и нахмурившись.
Денетор отпустил руку Фарамира, встал и долго смотрел на сына. Пиппин с трудом разобрал его слова:
– Он горит! Он уже горит! Рушится дом его души!
Потом он подошел к хоббиту и, положив руку на плечо, взглянул в глаза.
– Прощай! – произнес он размеренно. – Прощай, Перегрин, сын Паладина. Недолго служил ты мне, сегодня твоя служба кончилась. Ступай и умри как хочешь. Можешь идти к своему неразумному приятелю, это он привел тебя к гибели. Пришли сюда моих слуг. Прощай!
Пиппин склонил колено.
– А я не прощаюсь с вами, повелитель! – дерзко сказал он, потом вскочил на ноги и посмотрел прямо в глаза Денетору. – Вы правы, мне нужно повидать Гэндальфа. Напрасно вы считаете его неразумным. Разума ему хватит на весь этот Город и еще останется. И пока он не потерял надежды, я тоже не буду думать о смерти. Хоть вы и освобождаете меня от службы, я-то не хочу быть свободным от своей клятвы. Если врагам суждено ворваться в Цитадель, я надеюсь быть рядом с вами до конца и заслужить оружие, полученное из ваших рук.
В начале его слов в глазах Денетора мелькнуло легкое удивление, но тут же погасло и сменилось усталым равнодушием.
– Поступай как хочешь, Перегрин, – тихо ответил он. – Моя жизнь окончена. Иди теперь и позови слуг, – он слабо махнул рукой и снова сел у ложа Фарамира.
В покои вошли шестеро рослых слуг. Денетор удивил их, кротким голосом попросив укрыть Фарамира и поднять его вместе с ложем. Они безмолвно повиновались и, стараясь как можно меньше беспокоить метавшегося в бреду больного, осторожно понесли его. Тяжко опираясь на посох, сильно сутулясь, вышел за ними Денетор. Последним пристроился Пиппин.
Медленно, как на похоронах, они покинули Белую Башню и окунулись во мрак, озаряемый багровыми отсветами пожаров; медленно пересекли двор и постояли перед засохшим деревом. Тихо было здесь. Едва доносились со стен звуки сражения, да печально капала вода с засохших ветвей в темное озерко. Скорбная процессия миновала ворота Цитадели и, провожаемая изумленными и испуганными взглядами часовых, повернула на запад. В стене шестого яруса темнела запертая дверь. Ее открывали только во время погребений. Никто, кроме Правителя и служителей Дома Мертвых, не пользовался ею. От двери