На этот раз я сама скрепя сердце позвонила Рино. Он не отвечал ни на домашний, ни на мобильный. Перезвонил вечером, когда ему было удобно. Судя по голосу, рассчитывал вызвать у меня чувство вины.
– Я видел, что ты звонила. Есть новости?
– Нет. А у тебя?
– Тоже нет.
Стал молоть какую-то чепуху: будто бы собирается ехать на телевидение, на передачу, которая занимается поиском пропавших людей, обратиться с экрана к матери, попросить у нее прощения за все, умолять вернуться.
Я спокойно выслушала его, а потом спросила:
– Ты заглядывал в ее шкаф?
– Это еще зачем?
Конечно, такая простая идея никогда не пришла бы ему в голову.
– Загляни.
Он сходил и вернулся с отчетом, что в шкафу ничего нет, ни одной вещи – ни летней, ни зимней, только старые вешалки. Я велела ему осмотреть весь дом. Обувь тоже исчезла. Исчезли немногочисленные книги. Исчезли все фотографии. Исчезли видеозаписи. Исчез компьютер и даже старые дискеты, которые давным-давно не использовались, – все атрибуты волшебницы, невероятно ловко управлявшейся с любой электроникой и освоившей калькулятор еще в конце шестидесятых, в эпоху перфокарт. Рино был поражен.
– Не торопись, ищи хорошенько, – сказала я ему. – Потом, если найдешь хоть одну ее шпильку, позвони мне.
Он позвонил мне на следующий день, очень взволнованный:
– Ничего.
– Совсем ничего?
– Нет. Она отрезана со всех фотографий, на которых мы были вместе, даже с моих детских.
– Ты хорошо искал?
– Везде смотрел!
– И в подвале?
– Я же сказал тебе – везде. Пропала даже коробка с документами: ну, всякие там старые свидетельства о рождении, договоры с телефонной компанией, квитанции. Что это значит? Нас ограбили? Что они искали? Чего хотят от нас с матерью?
Я успокоила его, убедила, что бояться нечего. Особенно ему: уж от него-то точно никто ничего не хочет.
– Можно я приеду и немного поживу у тебя?
– Нет.
– Ну пожалуйста! Я совсем не сплю.
– Ничего, сам справишься. Я не знаю, чем тебе помочь.
Я повесила трубку и не ответила, когда он перезвонил. Потом уселась за письменный стол.
Лила, как обычно, перегибает палку, подумала я.
Она слишком широко понимала, что значит «не оставить следов». Захотела не просто исчезнуть, сейчас, в шестьдесят шесть лет, но и перечеркнуть всю прожитую жизнь.
Я ужасно разозлилась.
«Посмотрим, кто кого на этот раз», – подумала я, включила компьютер и начала описывать нашу историю – всю, в подробностях, которые сохранила моя память.
ДЕТСТВО
История дона Акилле
Наша дружба с Лилой началась в тот день, когда мы решили подняться по темной лестнице, ступенька за