– Вас звали Сисси?
– Так обычно меня звала бабушка, – холодно произнесла Сесили.
Простота и краткость ее усеченного имени невольно пробудили в воображении Шейна ее иной образ, не имевший ничего общего со строгим и элегантным нарядом. Он почти не сомневался, в детстве она была озорной девчонкой.
И чумазой до неприличия.
Шейн пристально всмотрелся в ее лицо и не увидел там никаких признаков легкомыслия. Сесили заметила его взгляд. В ее глазах промелькнул немой вопрос:
– Что вы хотите узнать?
– Пошли. – Грейси махнула рукой куда-то в сторону. – На задний дворик.
Шейн не двинулся с места, он не отводил глаз от губ Сесили, мысленно рисуя одну непристойную картину за другой.
Боже, что с ним происходит?!
Сесили, словно прочитав его мысли, бросила на него полунасмешливый, полупрезрительный взгляд и обернулась к Грейси:
– Мне кажется, мой наряд не очень подходит для пикника.
Та рассмеялась и пальцем указала на внутреннюю дверь:
– Какие проблемы? Пойди и переоденься.
Затем Грейси повернулась к Шейну:
– Мне надо с тобой поговорить.
Слова Грейси, как это ни удивительно, и у Сесили и у Шейна вызвали одно лишь раздражение. Но если Сесили никак не могла возразить, то Шейн с недовольным видом спросил:
– Что тебе надо, сладкая моя?
Такое обращение покоробило Сесили. Дернув плечом, она отвернулась, посмотрела в окно, выходившее на задний двор.
– Мне небезынтересно узнать твое мнение, – вздохнула Грейси, заметив его недовольство. – Новое блюдо, я несколько изменила его рецепт. Мадди не в счет. Митчу вообще все равно, ему нравится все, что ни дай. А твой глупый брат отказывается его попробовать. Вся надежда только на тебя.
Последние слова она проговорила с очаровательно-кокетливой гримасой.
Грейси обожала готовить, особенно печь. Она пекла одно сладкое блюдо за другим, а его брат, помешанный на здоровом питании, ни за что не хотел есть сладкое. Шейн ухмыльнулся:
– Я же тебе говорил, что Джимми напрочь отказался от сахара еще с Рождества две тысячи двенадцатого года.
Грейси в притворном возмущении вскинула вверх руки и жалобно вздохнула. Такая непосредственность, пусть даже немного наигранная, поразила Сесили.
– Он невыносим. – Грейси топнула ногой. В ней было столько прелестного кокетства, что любой другой мужчина на месте Шейна давно с удовольствием проглотил бы ее, тогда как его, странное дело, почему-то неудержимо влекло к другой женщине, стоявшей тоже здесь, и совсем рядом.
– Ничего тут не поделаешь. Раз речь идет о марафоне и о тренировках, никаких поблажек или послаблений, даже самых малюсеньких, и переубедить его невозможно. – Шейн бессильно махнул рукой. Искренне любя брата, он не раз пытался помочь тому избавиться от чрезмерных самоограничений, но как он ни старался, все было напрасно. Страстное, едва ли не патологическое увлечение Джимми бегом не могло не тревожить Шейна, но как это исправить, он не знал.