Тот, кого вы видели на древе радостным и смеющимся, это – живой Иисус. Но тот, в чьи руки и ступни вбивают гвозди, есть плотская часть, замена, выставленная на позор, тот, кто пришел в Его подобии.
Это странное описание стало поводом дать одной из новаторских книг о гностических евангелиях, вышедшей в 1976 году, название «Смеющийся Спаситель». Ясное дело, с точки зрения норм ортодоксальной/кафолической церкви этот «Петр» учил чудовищной ереси, и книгу нужно было уничтожить – поэтому ее и схоронили в Наг-Хаммади где-то около 380 года. Ученые полагали, что она совершенно утрачена, пока не обнаружили ее снова в 1945 году.25
Однако эта хронология неверная. В 1045 году в Константинополе православный монах Евфимий, обличая богомилов, описал распространенный посвятительный обряд, в ходе которого еретики цитировали Апокалипсис Петра. Евфимий утверждал, что эти «сатанинские чтения» оказывают поразительное воздействие: «Если еретики опередят нас и прочитают сие какому-либо человеку, то дьявол создаст себе в этом человеке жилище и поведет человека сего к полному разрушению. После этого в его душу не войдут уже никакие доводы в пользу истинного богопознания». Если учесть явное созвучие между взглядами богомилов и гностическим Апокалипсисом Петра, то вполне вероятно, что Евфимий имел в виду именно этот текст – спустя почти семьсот лет после того, как его последняя копия предположительно пропала в египетской пустыне.26
Собственно, почему – и, собственно, где? – могла сохраняться эта книга столько столетий? Предположительно в секту она попала через Армению, в чем есть историческое зерно, так как ереси, как правило, расцветали скорее на окраинных территориях, нежели в крупных центрах Империи. Кроме того, в VII веке в Армении возникла мощная дуалистическая ересь павликиан, которая, как принято считать, особенно сильно повлияла на богомилов. Так или иначе, этот текст нашел свой путь обратно в Европу, а богомилы контрабандой ввезли его на европейский Запад, где до XIV века процветали родственные им ереси.
Этот Апокалипсис был не единственной книгой, совершившей столько путешествий. Около 1100 года балканский епископ по имени Феофилакт Охридский осуждал тех, кто ввозит опасные новые учения о духе. Он саркастически заявлял, что если бы еретики могли основывать свои доводы на канонических писаниях, то у него не возникло бы возражений и он даже похвалил бы их как своих соперников в доставлении блага обществу. А так они были ничем не лучше манихеев (manichaioi) с их Евангелием от Фомы. Нет, утверждал он, всякий, кто вводит «пятое евангелие», – трижды проклят! Эти слова имеют смысл, лишь если Феофилакт знал о тех своих современниках, которые не только пользовались Евангелием Фомы, но и приравнивали его к каноническим