Я собиралась быстро, по-солдатски. Вымыв и втянув утюжком непослушные локоны, я надела своё лучшее платье, чёрное, приталенное, с широкой юбкой и кружевным подъюбником. Скромный вырез, небольшой скошенный рукав. Тяжело вздохнув, я распечатала единственную упаковку колготок, припрятанную «на всякий случай». Немного косметики. Вуаля! Я готова. Сын стоял у дверей своей комнаты и мрачно наблюдал, как я втискивала отёкшие к вечеру ноги в изящные лакированные туфли на небольшом каблучке и накидывала на плечи шерстяное пончо.
– Ты надолго?
– Как пойдёт.
– На свидание собралась?
Я усмехнулась.
– А если и так? Или ты решил, что мой удел ― работа на две ставки и пахота в квартире?
Ромка взъерошил волосы.
– Не, а я чё? Если мужик хороший…
Я подошла к сыну и чмокнула в щёку.
– Да не переживай ты так. Никакого мужика кроме тебя у меня нет. Вера Львовна пригласила на ужин. Может, поможет решить денежный вопрос. А в десять встречаюсь с хозяином покалеченной тобой иномарки. ― Я тяжело вздохнула. ― Если ничего не выйдет, придётся машину продать. Этот человек шутить не любит.
Ромка отскочил от меня, как от прокажённой.
– Нет, мам! Ты не продашь «Ferrari». Это же папина. Ты не можешь так поступить со мной.
Он развернулся, вбежал в свою комнату и громко хлопнул дверью. Ничего. Пусть попереживает. Убедившись, что ключ от гаража всё ещё висит на моей связке, я купила тортик и через полчаса стояла возле добротной пятиэтажки. Лет тридцать назад её выстроил для своих сотрудников завод «Атлантик», которым руководил покойный муж Веры Львовны. Второй этаж. Восьмая квартира. Я нажала кнопку звонка и тут же дверь распахнулась.
– О, деточка! Заходи.
Я передала хозяйке торт и переобулась в предложенные мне тапочки.
– Зачем тратилась? ― старушка тряхнула пластиковой коробкой. ― У меня же сахар…
Я скинула пончо.
– С сахаром у Вас всё в порядке.
– Он приехал. Не посмел ослушаться маму. ― Шепнула женщина и указала на плотно закрытую дверь, ведущую в комнату.
– Приехал?
Вера Львовна потянула меня в зал.
– Саша живёт не у меня, в гостинице. А ко мне в гости приходит. Я не против, всё понимаю. Он же молодой симпатичный мужчина. Возможно, захочет девушку на ночь позвать. А тут мать-старуха с вечной бессонницей…
Я осмотрелась по сторонам. Просторная комната была похожа на музей восьмидесятых. Добротная югославская стенка, такая же была и у моих родителей, хрусталь на полках, стеллажи с книгами, ковры на полу. В центре стоял развёрнутый стол-книжка, покрытый вышитой скатертью.
Вера Львовна тяжело вздохнула.
– Представляешь, Саша постоянно требует, чтобы я согласилась на ремонт. Говорит, что мебель старая, поменять давно пора. А вот для меня каждая дощечка, каждый лоскуток тут связан с чем-то памятным. А что у меня осталось сейчас? Только воспоминания. Вот