Ехать до следственного комитета было не долго. Когда следственный комитет выделяли из прокуратуры, сначала ему отвели здание в другом конце города, и это доставляло много неудобств. Потом пересажали каких-то бизнесменов, то ли виновных, то ли собравшихся стать виновными, и заняли их здание буквально с обратной стороны двора прокуратуры. Единственно, подъезд для транспорта с другой улицы. Но перейти двор, чтобы машину в объезд квартала не гонять, было не сложно. Это не через весь город добираться, как прежде.
В следственном комитете стояла суета, и это было заметно сразу...
В холле, сразу за лестницей в четыре широких ступени, висели уже большие фотографии двух сотрудников, по углам обвязанные черной лентой. Правда, одна фотография была цветная, вторая черно-белая, но такая дискриминация никого не смущала, как не смущала и повязка на лице пришедшего ментовского подполковника, – в следственном комитете все ходили в разномастных повязках. Умершие сотрудники были прикомандированными, как половина следователей следственного комитета, но руководил всеми следователями человек местный и даже родственник подполковника Андарбекова – полковник Мовлатов. И Андарбеков сразу двинулся на второй этаж к нему в кабинет.
Рассказ Андарбекова заставил руководителя следственного комитета задуматься и после этого позвонить куда-то в отдел, с требованием принести ему все материалы по вчерашнему мероприятию в поселке Первомайский. Раньше, чем материалы, принесли чай, но чай остывал на столе, поскольку ни полковник, ни подполковник не решались снять с лица марлевую повязку.
– А другие сотрудники, что там были... Как? – задал подполковник естественный вопрос.
Полковник поднял палец в виде восклицательного знака, и тут же снова набрал номер, по которому только что звонил, чтобы выяснить ситуацию. И побледнел, когда услышал ответ. И даже передать его ментовскому подполковнику сразу не смог.
– Что там? – пришлось Андарбекову поинтересоваться дополнительно.
– Началось... Ой, началось... Три человека отпросились домой... Двое то есть в общежитие, один домой – местный, наш... Плохо себя чувствуют... Чихают... Температура...
Мовлатов поправил на лице маску и плотнее прижал ее к носу – воздух следственного комитета для людей, как стало ясно, опасен. В это время постучали в дверь, вошел следователь с нетолстой папкой документов, и одновременно зазвонил мобильник у Андарбекова. Полковник Мовлатов стал разговаривать со следователем, а подполковник ответил на звонок с незнакомого номера:
– Слушаю, подполковник Андарбеков.
– Товарищ подполковник, это капитан Валтузин... – Голос говорившего был по-прежнему слаб, хотя и тверд. Может быть, связь была такой, что голос слабым показался. Но Андарбеков даже узнал его не сразу. Наверное, потому, что это уже был намного более деловой голос, чем тот, которым больной говорил в палате.
– Кто-кто? – переспросил