Тентаклиада. Книга щупалец. Тош Трюфельд

к телу рубаху, что «чрескольжение» не подвело. В темноте, среди грузных форм и силуэтов тускло сияла одинокая звёздочка – мягким голубоватым светом. Марко аккуратно приблизился, разгоняя факелом сумрак, и увидел, что очертания вокруг были скульптурами. Тяжёлыми, но невероятно искусными статуями воинов, охотниц, танцовщиц, диких зверей и мифических тварей. Отблески Маркова факела плясали по напряжённым каменным мускулам, стремительным изгибам шей, спин и ягодиц, косматым гривам и оскаленным пастям. Прямо перед принцем стояло на возвышении громадное чудовище чёрного гранита, облупленное и побитое временем, похожее то ли на волка, то ли на льва – со скорпионьим хвостом. Марко знал, это была мантикора, бестия, часто описываемая в старых книгах путешественниками из-за моря. Принц понятия не имел, изваял ли скульптор эту пугающую тварь после личной встречи со зверем, или же призвал на помощь фантазию – в любом случае, взволновало Марко сейчас совсем другое. Взволновало так сильно, что сердце готово было выпрыгнуть из груди: в гранитной пасти мантикоры был зажат искристый, прозрачный камень, испускающий волны ровного, чистого, голубого сияния. Тот самый. Тот самый!

      12

      Маленькая Лаура стала частой гостьей на Локруме. Эрик поначалу не обрадовался, что Марко пропадает целыми днями с девчонкой, но чтобы хоть как-то отвоевать время друга, с ворчанием был вынужден принять принцессу Млена в их компанию. Однажды Петар, главный рыбак королевства, взял детишек на рассвете в море. Марко до этого уже плавал с отцом Эрика, но вот Лаура была на рыболовном судне впервые, поэтому все очень переживали и нервничали.

      Приземистая перишельская шхуна Петара звалась «Пеламидой» – для привлечения несметного улова – но своими пузатыми обводами, крытою толстыми досками палубой, косыми парусами-юбками напоминала тётку Бажену, которой отец Эрика всё никак не решался сделать предложение. Судно пахло смолой и рыбой, мужички в ярких кушаках и красных шапочках сновали туда-сюда, распевали песни, смешно и неприлично охали, тягая из воды кошельковый невод, раздутый и шевелящийся от рыбин. Петар, тоже в красной шапочке, то стоял на верхнем мостике, попыхивая трубкой, то тянул невод вместе со всеми, то бродил по-деловому, ворчливо роняя распоряжения. Дети крутились рядом, глядя как в трюмы жирным, лоснящимся потоком устремляется форель, скумбрия, тунец, рукастые крабы и усатые лангусты, сверкая на солнце чешуёй и панцирями. Эрик подошёл слишком близко, разглядывая кишащую кучу малу, и маленький краб вдруг вылетел из общей струи, ударившись о доски, как выскакивает во время горного обвала шальной камешек, и угодил ему прямо в физиономию, зацепился и повис клешнёй на ноздре. Эрик заверещал, Лаура хихикнула в кулачок. Марко некоторое время натужно пыхтел, стараясь не расхохотаться, и отдирал клешню от Эрикова носа, потом ухватил крабика за панцирь и перевернул кверху брюхом, держа на ладонях, как на блюдце. Ребята склонились над ним: Эрик – с ненавистью,