Я теперь два утра проводил в разборе своих. бумаг. Пропасть твоих писем еще до двенадцатого года, Жуковского, Батюшкова; моего старья, галиматьеевной переписки с Плещеевым.
Вот оффициальная статья, может быть, у вас неизвестная, о Семеновских делах. Она прислана и сюда для помещения в варшавских ведомостях. У нас про домашнее всегда говорится не дона: как это одно ярко описывает свойства и дух нашего правительства! Смесь робости, фальшивости, презрения, беспечия. Кстати, я помню еще, что писал тебе о намерении составить некоторый отчет пребыванию своему в Польше. Получил ли это письмо?
Выборы в Париже плохи для левшей. Я читаю книгу Гизо, Guizot, о Roefi много говорят либеральные листы. Есть много дельного. «Les grandes secousses sociales ont pour adversaires inévitables non seulement tous ceux dont elles attaquent les intérêts, mais encore ceux dont elles confondent l'intelligence et accusent la faiblesse». Есть много портретов, не столь блестящею кистью, как у Констана, написанных, но хорошо образующих лица отставных и действующих делотворцев Франции. Этот Ришелье должен быть такое печеное крымское яблоко, как только в нашем вертограде ростет и только у нас печется.
Сейчас читал я газеты: ничего нет. Что за вздор спрашиваешь ты у меня о Дьякове? Ничего похожого нет. прости! Николая Ивановича поблагодари за его доброе обо мне мнение. Авось придет час воли Божией, и можно будет мне оправдать или уличить его. Нам нельзя не проклинать часа рождения своего. То ли дело родиться бы лет через пятьдесят на всем на готовом!
«Руслана»?
330. Тургенев князю Вяземскому.
24-го ноября. [Петербург].
Я получил твое письмо и посылку Безобразовой. Спасибо и за меня, и за брата. Он сам благодарить будет. Я нездоров, а должен был все утро работать с князем Лопухиным по известному делу о непродаже и пр. О шуме в Совете уведомлю не по почте. Целый день за пером и на бал поеду уже темной ночью. Прости!
331. Князь Вяземский Тургеневу.
27-го ноября. Варшава.
Уваров приехал из Троппау. Плеча его исполнены важным таинством; говорят о каком-то поручении в Петербург и о возможности возвратиться еще в Троппау. Конгресс остается на месте, вопреки первым… намерениям.
Матусевич в 3-м Владимире. Государь был так доволен одною его работою, что без представления Капо дал ему крест.
Спасибо за 17-е. Почта заплатила недоимку эстафеты. Не так ли? И какое письмо! – филиппика. Я вашим слухам о нас не верю. По крайней мере ручаюсь за нелепость московского сенаторства. И как же сенатором, когда он уже сто лет сенатором! Если не быть ему здесь, то отойдет он на покой. Посреди многих слабостей есть в нем и много философии, то-есть, житейской. Он, не поморщившись, сойдет и погребется в какой-нибудь глуши без вздоха.
Не