Тюрьма для меня была точно таким же гиблым местом, как и для других заключённых, и так же, как и они, я был вынужден встретиться со своими страхами лицом к лицу. Однако моя предыдущая жизнь не была такой мрачной, как у большинства из них – как и Шалипу, меня принял в ученики реализованный йогин, тибетский учитель Чогьям Трунгпа Ринпоче. И это была настоящая удача!
О начале моего заключения возвестил лязг замка закрывшейся за мной двери блока окружной тюрьмы. В этом блоке я буду ждать суда. Если моё преступление докажут, мне придётся провести в федеральной тюрьме много-много лет, возможно всю жизнь. Блок был рассчитан на десять человек и представлял собой помещение с бетонным полом, где всё остальное – потолок, стены, койки, туалет – напоминало сварную конструкцию из стали. Там не было ни одного окна, лишь прорезь в стальной двери, предназначенная для передачи еды. Вдоль стены располагались пять небольших камер, каждая из которых была рассчитана на двух заключённых. Оставшееся свободное место было занято длинным стальным столом, какие обычно используют для пикников. За этим столом мы ели и играли в карты. В дальнем углу находился довольно скверный душ. Между столом, душем и камерами для заключённых оставалось буквально три-четыре шага свободного пространства, не больше. В дневное время двери наших камер были открыты, но ровно в десять часов вечера нас закрывали в них на всю ночь.
Наш блок был всегда заполнен заключёнными до отказа. В основном сюда заносило нищих афроамериканцев из трущоб Сент-Луиса. Их обвиняли в торговле наркотиками, грабежах, угонах машин и убийствах. Один из них ждал суда по обвинению в убийстве патрульного полицейского и номинально являлся заключённым штата. Однако его не рискнули помещать в соответствующий блок, потому что другие заключённые – «славные ребята», которые были родом из южных окраин Миссури, где традиционно проживали белые – обычно избивали там до смерти любого, кто им почему-либо не нравился. Поэтому его привели в наш «федеральный» блок,