Идеалист. Эдуард Багиров

стать у этих заслуженным товарищем?

      – Ну, – помялся он, – я бы не возражал.

      – Ты же даже не хохол. Что ты среди этих бандеровцев-то забыл?

      – Илья, мы живем в такой стране. За ними будущее.

      – За бандеровцами? Это кто тебе сказал такую чушь?

      – Слушай-ка, Илюх, – с неожиданной твердостью заговорил Шлюпкин. – Ты просто не врубаешься, что происходит в стране. В Украине сейчас заинтересовано чуть ли не все значимое мировое сообщество. Знаешь, сколько денег сюда вбухивают одни только америкосы? Думаешь, Кучма до скончания века будет здесь метаться, как говно в проруби? Скоро придут другие люди. Вон те и придут, – мотнул он головой в сторону Майдана. – И памятников еще тому Гитлеру понаставят… Не надо так на меня смотреть, Илюх. Я тебе говорю – понаставят. Там будет и бабло, и перспективы.

      – Хорошо, Геша, – я прикрыл глаза, силясь до времени не выдать свое омерзение. – У тебя ведь родные воевали? Дед под Ржевом погиб, я помню, ты в классе на девятое мая как-то рассказывал.

      – Ты меня, кажется, не слышишь. Повторяю: новые времена. Перспективы. Бабло. Перспективы. Бабло. Деда уже не вернуть. А ты парень крепкий, и не дурак к тому же. Тебе и карты в руки. Так что еще раз предлагаю, подумай – и давай к нам.

      – На счет три, – сквозь зубы произнес я, не открывая глаз.

      – Что на счет три?

      – …ты исчезаешь к едрене матери. А я открываю глаза и удивляюсь. Иначе я тебя, гандон, щас на бутерброд намажу. Раз!

      Неспешно закончив счет, я открыл глаза. Шлюпкина не было.

      IХ

      Ближе к лету на набережной я случайно встретил старого знакомого. Вытянутое лицо этого щуплого паренька я помнил еще по армии, по белоцерковской части. Тихий, но проворный парнишка. Ведра с раствором подавал. Был настолько незаметным, что я не знал даже его фамилии. А может, и знал, да не помнил.

      Сослуживец тоже меня узнал. Тут же пошел на меня, с неожиданной фамильярностью раскрыв объятия:

      – Кого я вижу, братан! Сколько лет, сколько зим.