– Зачем вы передергиваете?..
– А что бы в наше время сказали о группе лиц, которые организованно, сговорившись со стражами порядка или тупо их запугав, поджигают населенный пункт? Мне почему-то кажется, что отморозков ловили бы всей страной. Но Западная Украина тридцатых годов была весьма своеобразным регионом. Кстати, еще тогда львовская элита рвалась в Европу. Но не в качестве провинции захолустной Польши, а через посредничество могущественной Германии. И не гнушалась для достижения этой цели никакими средствами – существуют свидетельства, что уже в тридцать третьем году вся верхушка ОУН, включая Бандеру с Шухевичем, была завербована немцами.
– Чушь! – воскликнул профессор.
– Увы, – снова усмехнулся я. – Свидетельства слишком многочисленны. Известно о заместителе Степана Бандеры, который не скрывал, что является агентом итальянской разведки и совмещает ее со службой еще и в разведке немецкой, военной – в абвере. К тому же Бандера был единственным известным истории украинским заключенным, который, сидя в концентрационном лагере, пользовался личным автомобилем с шофером и охраной и иногда выезжал в город развлечься… Но обратим внимание, пан профессор, на то, что вербовка произошла в первый же год существования новой немецкой власти. Уверен, что у новоявленного фюрера пока не наклевывалось альянса с Муссолини, а Западная Украина уже бросилась в объятия к Гитлеру. Задумаемся еще и над тем, что в 1933 году германские спецслужбы толком и не сформировались, так что вербовки как таковой не было – и Бандера, и Коновалец пришли к Гитлеру дружить сами. «Сами», пан профессор, ключевое слово.
– Но польский гнет… – пробормотал Пацюк.
– Да не было во Львове де-факто никакой польской власти! Что это за гнет такой, если полиция не может остановить уголовников, сжигающих людей целыми хуторами? Скорее анархия. В тридцать четвертом году, впрочем, поляки было арестовали всю верхушку ОУН. В том числе и Шухевича. Год спустя его судили и приговорили… Как вы думаете, пан профессор, на сколько лет тянут террористические действия в составе организованной преступной группировки, этнические чистки и убийства официальных лиц?
– Это должны знать вы!
– Я как раз знаю. Четыре года, пан профессор. Шухевичу дали всего четыре года. Такой вот бесчеловечный польский гнет, от которого оуновцы прибежали в объятия к Гитлеру. Допускаю, что приговор был мягок еще и